Воспоминания о Ф. Гладкове

Советские читатели хорошо помнят, как «болел» вопросами литературной критики Гладков, как часто выступал он с проблемными статьями в газетах и «Новом мире». Особенной страстью отличалась его полемика с рапповской критикой в 20‑е годы по поводу лозунга «За живого человека в литературе». Он даже один из своих рассказов — «Кровью сердца» — посвятил такой полемике. Из опыта своей рецензентской работы, из факта публикации моих отзывов на сборники Якубовского, Александровского и Петра Орешина (рецензия на книгу последнего «Соломенная плаха» была опубликована в том же седьмом номере «Нового мира», где печаталась рецензия на сборник Якубовского) я сделал заключение, что как редактор Федор Васильевич не «давит» на автора, не подсказывает ему своих мнений, предоставляя свободу действий. Он требовал одного — убедительной аргументации — и как-то в беседе сказал мне, что за свою оценку рецензент отвечает прежде всего сам. Создав себе такое представление, я решил предложить журналу рецензию на поэму В. Маяковского «Владимир Ильич Ленин», которая только что вышла первым отдельным изданием.

Здесь необходимо сделать некоторое отступление. Я знал, что Федор Васильевич несколько настороженно относится к Маяковскому. В чем здесь было дело, откуда возникло у него такое предубеждение, кстати сказать сохранившееся до конца его жизни, объяснить я не берусь. Во всяком случае, в 1925 году никаких личных причин Гладков не мог иметь, резкая и несправедливая оценка Маяковским романа «Цемент» была опубликована позднее — в 1926 году. В те же дни вычеркнул «Цемент» из литературы соратник Маяковского по Лефу О. Брик. Но я предлагал написать рецензию летом 1925 года, когда роман только что был закончен печатанием и споры вокруг него даже еще не начинались. Подогревали настороженность Гладкова к Маяковскому, на мой взгляд, высказывания о поэте критиков А. Воронского, П. Когана, а затем воспоминания многих, помнивших о «желтой кофте» Маяковского.

Предлагая «Новому миру» рецензию на поэму о Ленине, я возлагал на свои плечи трудную обязанность. Мне было известно отрицательное отношение к поэме Воронского и критиков его ориентации. Кроме того, уже были опубликованы две рецензии: одна, принадлежавшая перу А. Осенева, в журнале «Октябрь» № 3—4, и другая, подписанная Ц., — в журнале «Город и деревня» № 9—10[5]. Обе рецензии, как ни трудно сейчас этому поверить, были резко отрицательными. Критик «Октября» уже в начальных фразах давал понять о своем отношении к работе поэта: «В первых двух частях большой поэмы о Ленине автор выкладывает (подчеркнуто мною. — В. К.) свои, довольно основательные сведения по политграмоте. Но, несмотря на остроумие, экспрессию некоторых мест, эти 77 страниц воспринимаются в лучшем смысле как трамплин для последней части, в которой ярко и волнующе описаны похороны Ильича»[6]. Собственно, только эти последние 18 страниц поэмы критик и считал «явлением поэзии», «отрывками, которые, несомненно, войдут в литературу». Все же остальное он безапелляционно объявлял «черновой работой поэта над изучением марксизма».

Еще дальше А. Осенева пошел критик, укрывшийся под псевдонимом Ц., в журнале «Город и деревня». Его рецензия начиналась утверждением: «На долгие годы, очевидно, окажутся роковыми для художников, берущихся за тему «Ленин», слова Полетаева:

Портретов Ленина не видно:
Похожих не было и нет,
Века уж дорисуют, видно,
Недорисованный портрет.

Наша эпоха, украшенная Лениным, сам Ленин — не отошли от нас пока на расстояние перспективы, чтобы поэт в состоянии был охватить суровую красоту происшедших событий, четко увидеть и запечатлеть в искусстве фигуру вождя. Не избег общей участи художников и Владимир Маяковский»[7]. Воздав далее должное замыслу поэта, рецензент еще более безапелляционно, чем Осенев, писал о полной неудаче его выполнения: «Поэма скорее похожа на рифмованную прозу, чем на поэзию. Газетно-развязный тон, с одной стороны, и гиперболическая ходульность — с другой, совершенно не вяжутся с грандиозной простотой ленинской фигуры и с напряженной серьезностью темы»[8]. Очевидно желая несколько подсластить горькую пилюлю, критик в финале рецензии выдавил сквозь зубы: «Справедливость, однако, требует сказать, что в поэме имеется несколько весьма удачных мест, среди которых лучшими нам кажутся строки, посвященные Коммунистической партии».