Воспоминания о «Литературной газете»

В знаменательном 1929 году самым ярким событием литературной жизни стало возвращение в СССР А.М. Горького. Газета рассказывает, как 30 июля после пересечения польской границы он был радостно встречен белорусскими и московскими писателями. В Минске его вагон окружают рабочие, студенты, рабкоры — многотысячная толпа. Растроганный до слёз, Горький говорит:

— Всматриваясь в ваши бодрые лица, в блеск ваших глаз, я чувствую всем своим существом, что вы настоящие и будущие строители нового общества. Только Советская власть могла вас приобщить к труду, к жажде знаний, к творчеству во всех областях нашей интереснейшей жизни. Только здесь чувствуется это строительство и только в нашей родной стране созданы условия, когда самая издавняя безумная мечта человечества может быть осуществлена.

Его спрашивали, как он относится к социалистическому соревнованию.

«Прекраснейшая вещь,- ответил Горький. — Я считаю, что тот пафос творчества, которым заражены наши строители нового уклада жизни, может крепко сказаться на социалистическом строительстве.»

Из всех публикаций 1930 год выбрали стихотворение Владимира Маяковского:

Делами,

кровью,

строкою вот этою,

нигде

не бывавшею в найме, -

я славлю

взвитое красной ракетою

Октябрьское,

руганое

и пропетое,

пробитое пулями знамя!

Стихи написаны незадолго до гибели поэта, обстоятельства которой до сих пор не выяснены. Вчитайтесь. Места есть многозначительные.

Годы 1931-1940-й. Те самые 10 лет, которые Сталин дал, чтобы пробежать 50-100-летнее отставание СССР от передовых держав: «Иначе нас сомнут». Великие стройки десятилетия, индустриализация заняли на полосе заметное место. Но главное внимание — делам литературным. ЦК партии признал необходимым «объединить всех писателей, поддерживающих платформу Советской власти и стремящихся участвовать в социалистическом строительстве, в единый Союз советских писателей с коммунистической платформой в нём». Дело это было поручено А.А. Жданову, которому помогал А.С. Щербаков. Подготовка заняла 2 года.

Первый Всесоюзный съезд советских писателей, проходивший более двух недель — с 17 августа по 1 сентября 1934 года — стал центральным событием культурной и идеологической жизни страны. В это время «Литературная газета», за редкими исключениями, выходила ежедневно.

В юбилейном номере воспроизведена заметка об открытии съезда. «Задолго до шести у торжественного входа в Дом союзов

выросла толпа. Тут явное упущение коменданта. Если бы он знал, ревностный комендант, то открыл бы двери с утра: пожалуйста! Но, ничего не подозревая, комендант повернул ключ в двери за несколько минут до назначенного срока. Тогда-то и помчались писатели сквозь пышные фойе Дома союзов в Колонный зал.

Они хотели занять места ближе к трибуне. «Ему трудно говорить, у него тихий голос», говорили они. И все понимали, у кого тихий голос.

В шесть часов, когда зал заполнился людьми до отказа, корреспонденты советских и иностранных газет обнажили вечные перья, нацелились фотографы и кинооператоры, и ослепительно вспыхнули люстры меж колонн, в шесть часов на сцену вышла группа людей. Первым шёл высокий, чуть наклонивши бесконечно знакомую голову... И каким шквалом приветствий сорвался навстречу ему зал!

...Стены были увешаны портретами. Со стен глядели гиганты, чьи имена навек вписаны в историю человеческой культуры: Гоголь, Гейне, Мольер, Некрасов, Салтыков, Бальзак, Толстой и др. Все они были в разладе со своим временем, жили страшно, писали кровью и желчью. Книги их — беспощадный обвинительный приговор человечеству, не сумевшему оборудовать на нашей планете радостную творческую жизнь.

Но вот оно сумело найти путь к этой жизни, многовековое и всё ещё юное человечество. Оно налаживает жизнь поистине замечательную — на одной шестой земли. Отныне художник не в разладе со своим временем, но сын его, и боец, и певец. Художники слова — равноправные строители своей страны. И лучшие из них собрались здесь.

Страна приветствует их сотнями читательских конференций, телеграммами, толпами у входа в Дом союзов. К ним обращается представитель штаба страны —Центрального Комитета большевиков тов. Жданов. Потом опять получает слово Горький.

Да, ему трудно говорить, у него тихий голос. К тому же пошаливает радио. И огромный зал напряжённо, трудно, но бесконечно внимательно ловит каждое слово.

Он не говорит, а читает, этот умный и зоркий вождь армии художников слова. Доклад его — высшая матемитика культуры, плод большой мысли, огромного труда. Он спокоен, но когда читает о том, кому именно выгодна социальная бойня, кто преступник, периодически и ради своих гнусных выгод истребляющий миллионы людей, то голос его становится чуть глуше, наливается скрытой яростью. Но как теплеет этот голос, когда говорит он о советских детях, о будущем нашей страны.

Он уже успел покинуть трибуну и вернуться на председательское место, а овации всё ещё длятся...