Воспоминания о русской службе

Мне посчастливилось встретить двух старых друзей по университету. Один был известный ученый д-р Бунге ^{66}, по прозвищу Мужичок, который как корабельный врач только что прибыл во Владивосток с Северного Ледовитого океана; второй — дерптский однокашник, племянник доктора, Фриц Бунге, занимавший во Владивостоке пост судебного следователя. По моей рекомендации барон Корф перевел его на Сахалин, на недавно освободившееся место товарища прокурора. Там он и оставался до самой смерти, дослужившись сначала до вице-губернатора, а позднее и до губернатора острова. Невзирая на светские и служебные нагрузки, я провел с моими милыми друзьями не один приятный ночной час в великолепном французском ресторане Менара.

На островах во владивостокской бухте, богатых косулями и фазанами, устраивались для иностранных гостей охоты.

Когда дней через пять большая суматоха улеглась, мы еще на неделю задержались во Владивостоке, где барон Корф осматривал новые крепостные сооружения. Нас он на это время от службы освободил, и мы могли развлечься по своему усмотрению. Я провел эти каникулы в приятном обществе старых друзей.

ОХОТНИЧЬЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ. АМУРСКИЙ ТИГР

Во время празднеств я познакомился со здешним старожилом — г-ном Линдхольмом, большим охотником. Владея маленьким паровым баркасом, он часто выезжал на острова поохотиться. Для начала мы с ним охотились на острове Русском на диких лошадей и действительно видели их, но стрелять не стреляли.

Когда и как эти лошади попали на остров, достоверно неизвестно. Полагают, что в незапамятные времена из Японии или из Китая куда-то перевозили лошадей, и один из кораблей потерпел крушение у острова Русский. На острове лошади расплодились, так как нашли там защиту от хищников и благоприятные жизненные условия в лесистых, богатых кормом распадках.

Лошади эти чрезвычайно пугливы, проворны, быстры и на самом деле не имеют с дикими лошадьми ничего общего; они разномастны и представляют собой помесь корейского пони и монгольской лошадки, в бинокль я издали видел, например, вороного коня и серого. Китайцы-егери должны были гнать животных на нас, но им это не удалось, и добыли мы только нескольких косуль и фазанов.

Вторую охотничью экспедицию я предпринял с г-ном Линдхольмом на более отдаленный и меньший по размеру остров, специально чтобы пострелять фазанов. На этом острове корейцы раскорчевали садовые участки, и особенно много фазанов водилось именно вокруг этих садиков. Сам остров тоже изрезан оврагами и порос густым лесом, который, как повсюду в Уссурийском крае, носит субтропический характер, т. е. изобилует всевозможными лианами, в частности диким виноградом, плющом и хмелем. Оттого пробираться сквозь здешние дебри очень трудно.

Наш баркас причалил возле корейского поселка, но обитателей мы там не застали, очаги и те совершенно остыли. Войдя по узкой тропинке в чащу, мы с г-ном Линдхольмом — остальные остались на берегу — тотчас вспугнули нескольких фазанов; г-н Линдхольм выстрелил, и, как я заметил, один петушок опустился совсем рядом со мною. Я пошел к нему, намереваясь вспугнуть, но, к своему удивлению, нашел на кусте окровавленный белый лоскуток, а чуть дальше — второй. Когда я показал находку подошедшему г-ну Линдхольму, он тоже пришел в недоумение и предположил, что корейцы повздорили и один, вероятно, убил другого, а затем покинул остров, потому-то мы в поселке никого и не нашли. Через сотню-другую шагов вверх по горному склону мы наткнулись на окровавленный кусок человеческой руки. Г-н Линдхольм высказал подозрение, что к корейцам присоседился тигр, который стал теперь единственным хозяином острова. Из оружия у нас были только дробовики, мы ведь собирались охотиться на птиц. Г-н Линдхольм как опытный охотник сказал мне, что тигр вполне может напрыгнуть на нас сзади. Поэтому мы осторожно тою же дорогой вернулись к баркасу, чтобы взять пулевые ружья и вместе с другими егерями пойти по следу. Вся наша компания пришла в огромное возбуждение, особенно китайцы, взятые в качестве загонщиков. Они твердили, что тигру больше по вкусу китайцы, чем европейцы, и китайцев он сожрет первыми. Но делать нечего — пришлось идти с нами.

И вот мы все с величайшей осторожностью зашагали вверх по склону, высматривая следы хищника, и немного погодя очутились на открытой вершине, где нашли человеческие останки, белые, окровавленные лоскутья хлопчатобумажной ткани и корейскую шляпу, сплетенную из конского волоса. Увидев это, г-н Линдхольм облегченно рассмеялся, так как разгадал загадку: один из корейцев умер, и второй, по обычаю, устроил его для вечного упокоения — усадил на вершине и оставил на произвол стихий, диких зверей и птиц. Судя по следам, тризну справили здесь стервятники и лисы. Зато мы испытали радость и волнение, предвкушая охоту на тигра.