Воспоминания петербургского старожила. Том 2

Н. А. Полевой сделался мне известен лишь в Петербурге с 1835–1836–1837 гг., после того, когда «Рука Всевышнего его задушила»[797]. Я встречал его от времени до времени на Гречевых четверговых сходках, далеко не бойким, далеко не самостоятельным и угнетенным нуждою, которая тяготела над ним при том многочисленном семействе, какое он имел. Фотографирование его личности мне не затруднительно: я для этого достаточно изучил его во всех подробностях. – В 1837 г. он стал издавать Гречев «Сын Отечества» в новом виде[798], в виде, ривализировавшем[799] с «Библиотекой для чтения», которую тогда издавал еще Смирдин[800], начиная не ладить с Сенковским, почему запасся этим старым журналом с новым редактором, Н. А. Полевым[801], поселенным Смирдиным в его доме на Лиговке. Раз в эту пору я столкнулся с Полевым в книгохранилище Смирдина, в его замечательной «библиотеке для чтения» (не журнальной), заведоваемой весьма и весьма замечательным библиофилом русским Ф. Ф. Цветаевым. – Тут, по указаниям Цветаева, Полевой (сам знавший немецкий и английский языки в сто крат лучше французского, который ему никогда не давался и произвел знаменитое грипусье[802]) предложил мне все переводы с французского языка. – Все условия с сотрудниками делал Полевой, а Смирдин уплачивал им по запискам последнего, уклоняясь от всяких оценок или разбирательств. Но шутка та, что при составлении бюджета расходов была определена та сумма на сотрудников, из которой Полевой не должен был выходить, с тем, что ежели он сумеет израсходовать меньше этой нормальной цифры, то весь остаток его. Это Смирдин сделал, проученный Сенковским, имевшим право увеличивать цифру расхода на сотрудников по произволу, и таким образом [с] записками Сенковского являлись в кассу Смирдина (кассир был Ал. Вас. Базунов, дядя нынешнего[803]) многие бедные полячки, нисколько не сотрудники, а только все такие, которые из денег Смирдина получали пенсионы, производимые им великодушием Сенковского. – Полевой, разумеется, старался иметь как можно больше даровых сотрудников; но я наотрез ему в даровом, особенно переводном, скучном труде отказал, и мы порешили 15 рублей ассигнациями с листа в 16 страниц с тем, что я имею не менее трех переводных листов. – Одна из первых статей моего перевода была Сен[т]-Бёва «Этюд о Делиле»[804]. – Тут было помещено несколько моих переводов и мелких отчетов о книгах, данных gratis[805]. – Но, когда дошло до расплаты, Полевой надул меня, соединившись в это время со Строевым, и я, не сделав с Полевым письменного условия, без которого у него нельзя было работать, только изъездил много денег на Лиговку к нему с переводами и за переводами. Но затем я имел с Н. А. Полевым несколько преинтересных бесед, которыми воспользуюсь, по моим памятным запискам, теперь для изображения здесь различных его тогдашних мнений и воззрений. Встреча у него с некоторыми авторами статей, у него напечатанных в то время, дала мне возможность узнать закулисные истории некоторых из этих статей и вообще многие крайне интересные подробности, которые все здесь проявятся. – Общество В. И. Карлгофа (горе-поэта, богато женатого на девице Ошаниной[806], тамбовской весьма крупной богачке) в 1837–1838–1839 гг. было обычным светским приютом Н. А. Полевого, который здесь сошелся при мне с врагом своим Воейковым. Сцена была уморительная, достойная кисти Гогарта. Впоследствии я Полевого потерял из вида и, помнится, видел его только как-то раз на свадебном вечере Песоцкого в 40-х гг.[807], курившим фимиам лести военному историку Михайловскому-Данилевскому.

IX Журналист-Протей, но далеко не рыцарь без страха и упрека