– Присутствуя при огромном количестве материализаций, я почему-то никогда не хотел иметь материализованных предметов от Саи Бабы, и Он мне никогда ничего не материализовал. Я считаю, что материализованные Аватаром предметы – это грандиозные предметы силы, колоссальные обереги. И если это было действительно нужно для человека, Свами это давал. Если бы Баба мне что-то материализовал, наверняка я был бы абсолютно счастлив. Но на уровне желаний у меня такого никогда не было. У меня было желание иметь больше интервью, больше личного общения с Ним.
– Свами всегда мне казался очень красивой восточной статуэткой. Когда Он двигался, когда Он общался с людьми, я каждый раз был потрясен Его грациозностью, мягкостью и колоссальной красотой во всем. Баба был прекрасен в движениях, у Него был красивый голос, красивые жесты… Когда в Индии фотографируют духовных учителей, эти кадры часто немного искусственно осветляют. Поэтому, когда мы смотрим на фотографии Саи Бабы, как правило, на изображении у Него такая кожа, как будто Он – европеец. На самом деле у Свами был достаточно темный оттенок кожи, и при близком общении с Ним это можно было увидеть. И это абсолютно естественно, все-таки Он – южный индиец.
– Да. Южане имеют достаточно темный оттенок кожи. Саи Баба был очень-очень маленького роста. На самом деле у меня было мало предлогов для того, чтобы постоять рядом с Ним. Но когда в конце интервью Баба раздавал людям пакетики вибхути в качестве прасада, то часто переводчики держали кошелочку, в которой хранились пакетики с этим пеплом, помогая Ему раздавать это. То есть переводчик держал кошелочку, а Свами на ходу доставал из нее пакетики вибхути. И в этой ситуации, конечно, ощущалось, что Баба – очень маленького роста, и инстинктивно хотелось немножко согнуться, чтобы не казаться более высоким, чем Он. Конечно, все это достаточно смешно звучит, потому что понятно, что масштабность Бхагавана была не в Его росте, а в колоссальной духовной силе и любви. Но когда ты рядом с Ним стоял и Он вроде такого небольшого размера, то хотелось немножко согнуться. Я видел фотографию одного моего знакомого, который был сфотографирован на интервью рядом с Саи Бабой: мужчина достаточно высокого роста стоит на коленях, а Саи Баба стоит в полный рост. И получается, что они как раз одинакового размера.
– Я достаточно легко пережил Его физический уход. И произошло это по целому ряду причин. Моя переводческая деятельность, когда я много общался со Свами, продолжалась с 1993 по 1999 годы. После этого я уже не был у Него на интервью. И с 2000 года я начал Его ощущать как бесконечное абсолютное сознание. И тогда я стал терять привязанность к Его телу и желание все время видеть Его или общаться с Ним. За несколько месяцев до Своего ухода Баба дал мне мистический сон. Надо сказать, что у меня достаточно часто бывают мистические сны с Саи Бабой. Связь с Ним через сновидения – это колоссальные опыты и огромный канал информации и энергии.
– Мне приснилось, что я нахожусь в помещении, в котором было много фотографий Бхагавана и много Его книг на разных языках. И вдруг появляется сам Саи Баба и говорит мне: «Я теперь существую в этих фотографиях и в этих книгах. Меня на физическом плане уже нет». И когда я проснулся, то понял, что Он скоро уйдет. Вообще, рождение или смерть Аватара – это великая лила. На самом деле Бхагаван – это бесконечное сознание, которое и не рождено, и не умирает. Просто тело, которое появилось, проявляло колоссальные лилы, божественные игры, а потом это тело исчезло. Я могу привести слова Ганапати Сатчидананды Свами, великого современного мистика и духовного учителя, который, кстати говоря, всю жизнь общался с Саи Бабой, периодически приезжая в Ашрам. Их последняя встреча на материальном плане произошла в 2008 году, когда проводилась трехдневная хома, посвященная тысячному полнолунию в жизни Саи Бабы. В Индии тысячное полнолуние – очень большой праздник. В те дни Саи Баба на золотой колеснице в очередной раз проехал по Ашраму. Когда Бхагаван оставил тело, Сатчидананда Свами сказал замечательные слова: «Рождение, жизнь и смерть Аватара – это просто игра, лила».