Воспоминания розы

– Но сейчас совсем другое дело. Я больше не боюсь уезжать далеко от тебя. Ты любишь меня как отца, ты ухаживаешь за мной лучше, чем любая жена твоего возраста. Мамочка лысого мужчины. Посмотри, я действительно лысый. Дорогая, сегодня я закончу испытания этого адского гидроплана. Приходи посмотреть, скажешь ему, чтоб хорошо себя вел.

– Да, Тонио, а куда мы поедем потом?

– Покорять другие небеса, там, где мне дадут работу. Я предпочитаю ночные бури посиделкам в парижских кафе, и только самолеты могут меня спасти. Не надо их ненавидеть. Как только я совершу полет, о котором сейчас думаю, и получу премию, я куплю тебе маленький самолет «Симун». Какого цвета ты хочешь? Ты поставишь внутри бар, положишь разноцветные подушки, цветы, и мы полетим далеко-далеко, вокруг света.

– Ах, Тонио, я люблю мечтать, когда твердо стою на земле. В воздухе у меня сердце обмирает, потому что я думаю о долгих полетах, когда ты летишь один. Если однажды тебе будет очень плохо и я не смогу прийти тебе на помощь, я сойду с ума.

– Мы всегда можем спасти тех, кого любим, просто надо любить их как можно сильнее, всем своим существом.

– Да, я знаю, Тонио.

– Слушай, мне пора, извини. Я должен быть в воздухе через десять минут. Завтра получу за полет премию… Нам повезло, мы разбогатеем… Подумай о том, что ты мне подаришь за то, что я укрощу чудовище.

Это было время американского кризиса. Лазурный берег покинули его постоянные обитатели. Но, несмотря ни на что, гостиницы не закрывались. Персоналу все равно нужно платить, так, может быть, хоть французские клиенты воспользуются этим! Но огромные дворцы стояли пустыми. Муж устроил меня в отеле «Континенталь». Вся его семья жила на Лазурном берегу. По цене одной комнаты в нашем распоряжении оказался весь этаж с обслуживанием и горящими каминами в гостиных. Какая роскошь! По вечерам на коктейль у нас собирались друзья мужа – военные летчики, и мы пели старые французские песни.

Пока Тонио отсутствовал, я разглядывала пустые комнаты, их неслыханную роскошь. Мой песик бегал по самым большим номерам. Какой покой! Какая тишина!

Внезапно я услышала резкий шум, который поплыл надо всем городом. Сухой треск. Все бросились к окнам. Я тоже. Я увидела, как море поднялось в воздух, словно огромное облако, и тут же стремительно рухнуло вниз. Пока я вглядывалась в поверхность воды, мой песик сбежал. Я понеслась искать его. Этот бандит нашел другого пекинеса. Впав в ярость, я потащила Юти домой. И, глядя, как солнце опускается в ледяное море, я мало-помалу начала понимать, что водяным облаком, испугавшим жителей Сен-Рафаэля, был монстр-гидроплан моего мужа. Его машина ударилась о морскую поверхность на такой скорости, что вода поднялась в воздух на несколько метров и упала с ужасающим шумом, всполошив весь город. Но вот наступила ночь, и вода снова выглядела гладкой, словно в Мертвом море… Я не отходила от окна. Уж не знаю, сколько я там простояла. В комнату постучали так тихо, что Юти даже не залаял. Мне это показалось странным. Я решила не открывать и подождать, пока постучат сильнее. Но через несколько мгновений все-таки пошла отворить. Моего мужа внесли на носилках, как раненого, и переложили на кровать. Врачи уже позаботились о нем. Искусственное дыхание, кислород и все такое прочее. Меня оставили с ним наедине.

– Ах, Тонио, ты упал в море! Ты заледенел. Брюки абсолютно мокрые, они намочили всю кровать. Маленький мой, я здесь, я хочу тебя растереть.

Я так торопилась, что схватила первую подвернувшуюся под руку бутылку… Это был чистый нашатырь, которым я высветляла шерсть своей собаки…

– Ах, это разогреет тебе грудь, тебе же так холодно.

Волосы на его груди мгновенно впитали нашатырь, я стала задыхаться. Это оказалось лучше, чем одеколон. Нашатырь добрался до легких Тонио, который был уже практически на том свете, заставил работать его бронхи. Тонио начал дышать, зашевелился, из носа у него хлынула вода.

От страха я закричала:

– На помощь, кто-нибудь, мой муж умирает!

Но Тонио каким-то чудом пришел в сознание. Я поволокла его в ванную, держа за голову, как большую куклу, он ударился лбом, кровь потекла в ванну. Один из летчиков-истребителей пришел мне на помощь. Мы уложили Тонио в ванну с горячей водой. Я чуть не сварила его, он заорал:

– Эй, горячо! Вы хотите, чтобы я умер!

– Но, дорогой мой, это для твоего же блага.

– Я же одет.

– Да, ну и что?

– Помоги мне снять брюки, у меня ноги не гнутся.

– Ты упал в море.

– Ах да, я помню, подожди, я тебе расскажу. Мой гидроплан не хотел садиться на воду… Мне холодно…

– Но, дорогой, ты же лежишь в кипятке!

Вместе с летчиком-истребителем ко мне поднялся капитан Марвиль, за ним журналисты. Трезвонил телефон, все требовали интервью… Через несколько часов мы устроили праздник в военных казармах министерства авиации. Мы танцевали на столах. Смеялись. Но с того дня Тонио не мог заснуть ночью. Он часами стоял у окна, я в ночной рубашке подходила к нему сзади и тянула обратно в постель. Он опять поднимался. Я снова шла за ним. Это длилось целый месяц… может быть, два.