Читаем Воспоминания розы полностью

Воспоминания розы

В нашей семье не было четкого времени приема пищи. Бывало, что Тонио предлагал мне пообедать или поужинать вместе, сам не являлся на эти свидания. Естественно, мое настроение от этого не улучшалось. Нередко я вскакивала из-за стола, который сама же накрыла, и в негодовании устремлялась в кафе «Арнольд», чтобы поесть в одиночестве.

И там обнаруживала своего мужа в окружении большой компании, он пытался развлечь своих гостей, это он-то, самый печальный француз во всем Нью-Йорке. Ему не нравилось, когда я немым укором садилась за отдельный столик в одиночестве. Он не смотрел в мою сторону, но если случайно появлялся кто-нибудь из наших знакомых, я различала во взгляде Тонио почти ненависть, даже если я просто обменивалась с человеком рукопожатием.

Но что бы ни происходило днем, это никак не отражалось на наших ночных разговорах – он приходил или нежным голосом разговаривал со мной по телефону, желал мне спокойной ночи и говорил о будущем нашей любви.

Счастье всегда откладывалось на потом.

В первый день весны я наконец рискнула спуститься в его квартиру. С тех пор как я переехала, он ни разу не приглашал меня к себе. Предпочитал сам преодолевать разделявшие нас три этажа. Яркое солнце в молодой листве и только что распустившиеся цветы придали мне смелости, я побежала к нему безо всякого стеснения. Дверь никогда не закрывалась на ключ. Я вошла и увидела с десяток гостей, которые заканчивали обедать. Я тут же успокоила их, сказав, что зашла приготовить кофе. Легкость, с которой я снова взяла на себя роль хозяйки дома, позабавила Тонио. Но выражение веселья недолго держалось на его лице.

Среди гостей был один наш друг, музыкант, который на следующий день давал концерт в Таун-Холле. Он настоятельно просил моего мужа, чтобы я там присутствовала. Я притворилась, что забыла об этом приглашении, но на этот раз – впервые – Тонио сам счел необходимым вывести меня в свет. У нас оказались места в партере, на виду у всех. Там собралась вся французская «колония», ведь наш друг был их соотечественником. Я наслаждалась хорошей музыкой, но чувствовала, что муж невероятно нервничает из-за улыбочек и намеков соседей, которые впервые видели его в обществе супруги. В антракте он сбежал, не сказав ни слова. Я осталась одна и еще больше привлекала к себе внимание, до такой степени, что даже музыкант, дирижировавший оркестром, это заметил. Я не взяла с собой кошелек, полагая, что Тонио отвезет меня домой. Я чувствовала себя потерянной в огромном Нью-Йорке и в жизни вообще. Полчаса я шагала по улицам в длинном платье, со слезами на глазах, под удивленными взглядами прохожих, пока не встретила того самого музыканта: он вышел из своего автомобиля, направляясь ужинать с друзьями в шикарный ресторан. Он взял меня под руку, и я пошла с ними. С того дня в этом городе, где я до сих пор чувствовала себя чужой, у меня появился друг. И я снова начала размышлять о жизни, о мужских сердцах. Мой друг потихоньку заставил меня понять, что если один из супругов допускает ошибку, то исправить ее должен другой во что бы то ни стало. Он отвез меня за город, показал мне красоту американского леса. Вернувшись, я почувствовала себя более уверенно.

А мой муж тем временем тревожился по поводу моего трехдневного отсутствия, ведь о своем отъезде я сообщила ему более чем лаконично, простой запиской. Наша встреча прошла мило, но достаточно иронично. Обычно он сбегал на выходные неизвестно куда, а на этот раз уехала я. Внешне ничего не изменилось… Я много думала и в тот вечер спросила его, может ли он уделить мне час, чтобы поговорить о серьезных вещах. Тонио хотел отложить разговор на завтра. Я легко согласилась, объяснив, что тогда смогу послушать прекрасного певца в одном из мюзик-холлов. Тонио тут же передумал! Сказал, что придет ко мне.

Впервые он вовремя пришел на свидание. Я предложила ему большой стакан молока, как обычно, но он попросил виски. Мы выпили довольно много, и я объявила ему, что наконец поняла, что мне остается сделать: развестись.

Через несколько дней мы встретились у адвоката, чтобы это обсудить. Юрист настаивал, чтобы я переехала как можно скорее. Мой муж заставил меня перевести (разговор велся по-английски), что этого не будет, что в денежном вопросе он согласен уступить, но не хочет, чтобы я жила в другом месте.

Разгорелся спор, адвокат заявил Тонио на плохом французском, что тот обращается со мной как с любовницей, а не как с супругой и что в качестве моего адвоката он готов защищать мои интересы.

Мой муж поднялся и поцеловал меня в губы. Это случилось впервые с тех пор, как шесть месяцев назад я приехала в Нью-Йорк. Я оскорбилась, потому что с его стороны это было несерьезно.

– Мне наплевать на законы, – заключил он. – Я вас люблю.

И ушел, яростно хлопнув дверью.

Все началось сначала. Я вспоминала Альмерию… Цветущие апельсиновые деревья на набережной… Любовь и молодость…