Воспоминания советского посла. Книга 1

В самом деле, возьмите «теорию» Кропоткина: он — анархист, он — проповедник мировой революции, он — отрицатель всяких государственных и национальных границ, мечтающий о великом братстве всего человечества.

А какова «практика» Кропоткина?

Во время русско-японской войны 1904-1905 гг. он был ярым «русским патриотом», хотя в те дни не только социалисты всех направлений, но даже многие либералы были противниками этой войны и вели борьбу против царского правительства.

А во время войны 1914-1918 гг.?

Мне вспоминается такой эпизод: как-то летом 1916 г. мы с Г. В. Чичериным были у Кропоткина по делам Комитета помощи политическим каторжанам в России, о котором я рассказывал раньше. Комитет хотел привлечь в свои ряды нескольких видных англичан и просил Кропоткина обратиться к ним с письмами по этому поводу. Петр Алексеевич охотно согласился исполнить нашу просьбу, и мы уже было поднялись, чтобы откланяться, но как раз в этот момент Кропоткину принесли вечернюю газету. Он взглянул на нее и вдруг громко выругался.

— В чем дело? — невольно спросил я.

— Да вот опять на русском фронте неудачи!

Это послужило искрой. Сразу вспыхнул острый разговор. Г. В. Чичерин не без ехидства заметил:

— Неужели вы хотите победы русскому царизму?

— Что значит русскому царизму? — с раздражением воскликнул Кропоткин. — Речь идет не о судьбах русского царизма, а о судьбах человечества… Я прекрасно сознаю все язвы капиталистического общества и, кажется, сделал в своей жизни достаточно для их разоблачения… Но… если германский империализм победит, путь к освобождению человечества от капиталистической скверны сильно удлинится… Поэтому я за победу Англии и Франции, несмотря на то, что их союзником сейчас является царизм.

Чичерин в то время еще не был большевиком. Он еще не порвал формально с меньшевизмом. Но он был решительным противником войны, ибо считал ее империалистической. Чичерин стал возражать Кропоткину, доказывая, что истинный социалист и революционер должен вести борьбу как против германского, так и против англо-французского империализма. Спор с минуты на минуту делался все острее. Лица Кропоткина и Чичерина покраснели, голоса повысились, глаза загорелись враждебными огоньками. Я вмешался и в духе моих тогдашних настроений сказал:

— Пролетариат не заинтересован ни в германской, ни в англо-французской победе, пролетариат заинтересован в своей собственной победе… Вот из чего надо исходить при определении нашей стратегии и тактики!

Кропоткин страшно вскипел и, повернувшись ко мне, резко ответил:

— Все вы больны марксистским догматизмом… Пролетариат, конечно, заинтересован в своей победе, но для этого сначала нужна победа Англии и Франции над Германией… Это необходимая и неизбежная ступень… Поэтому я за войну до конца!.. до конца германского милитаризма!

Дальше спорить было явно бесполезно. Мы с Чичериным встали и холодно простились.

Да, перед нами был настоящий «анархист-шовинист», как в те дни именовал Кропоткина В. И. Ленин.

Что все это означало? Это означало, что, по красочной французской поговорке, мертвый хватал за горло живого. Прошлое и будущее как-то причудливо перемешивалось в груди Кропоткина, создавая резкие колебания, свойственные человеку, находящемуся между двух берегов.

Таков был Кропоткин.

Я все это чувствовал и понимал и потому-то мое личное отношение к нему было проникнуто внутренним раздвоением, не дававшим мне полного удовлетворения от знакомства с этим действительно замечательным человеком.

 * * *

Когда разразилась Февральская революция, Кропоткин сразу вернулся в Россию. Путешествие от Лондона до Петрограда было тогда трудно и опасно и невозможно без содействия официальных властей. Кропоткин, однако, не захотел — сказалась старая закваска! — воспользоваться помощью русского посольства в Лондоне и обратился прямо к британскому правительству. Его просьба была немедленно удовлетворена. Английские министры предоставили Кропоткину все возможности для проезда в Россию. Они считали, что его присутствие в Петрограде в столь критический момент может быть только полезно для Антанты, парализуя или, по крайней мере, нейтрализуя «интернационалистское» влияние Ленина и его сторонников.

Действительно, все действия Кропоткина в 1917 г. логически вытекали из позиции, занятой им в вопросе о войне. Он поддерживал Временное правительство. Он участвовал в августовском Государственном совещании, где призывал «весь русский народ» раз и навсегда порвать с «циммервальдизмом» и продолжать войну «до победного конца». Он защищал тесный союз с Англией и Францией.