Воспоминания советского посла. Книга 2

Самый пленум 8 марта, заседавший утром и вечером, в свете последующих событий представлял очень любопытную картину. Конечно, план контроля был принят единогласно почти без прений. Конечно, представители Англии и Франции произнесли в данной связи весьма оптимистические речи. Это было, так сказать, в порядке вещей. Менее обычным оказалась поведение германского и итальянского представителей. Бросалось в глаза, что на столь важное заседание Комитета не явились ни Риббентроп, ни Гранди. Их заменяли лица второго ранга — советник посольства Верман от Германии и советник посольства Крола от Италии. Это наводило на некоторые размышления. Зато, как бы желая парировать возможные сомнения, оба советника расточали самые неуместные восторги. Они пытались даже облыжно приписать фашистским державам авторство и инициативу в разработке плана контроля. Советник Верман, между прочим, сказал:

— Мое правительство искрение надеется, что меры, которые намочено принять, будут способствовать скорейшему прекращению несчастной и жестокой гражданской войны, приносящей так много страданий испанскому народу, да и другим странам… Я особенно рад, что вопрос о добровольцах, впервые поднятый в августе 1936 г. германским, итальянским и португальским правительствами, ныне нашел свое решение. К сожалению, еще не установлена точная дата введения в действие плана контроля в полном объеме, но я надеюсь, что мы в самом срочном порядке установим такую дату… Германское правительство с самого начала высказывало пожелание, чтобы ни одна держава не вмешивалась в нынешний конфликт Испании[148].

 В таком же духе высказался и итальянский советник Крола.

В противоположность всем другим членам Комитета я выступил на заседании 8 марта очень осторожно. В моей речи было много скептицизма, естественно вытекавшего из опыта прошлой деятельности Комитета. Я тоже выражал удовлетворение тем, что план контроля наконец принят, но подчеркивал, что самое важное — это срочное осуществление его на практике, и прежде всего в отношении «добровольцев».

— Вы все должны заметить, — говорил я, — как основную тенденцию в нашей работе, то, что темп ее становится с каждым новым вопросом все медлительнее. Нам потребовался месяц на то, чтобы выработать первую схему контроля, которую в конце концов пришлось оставить ввиду оппозиции генерала Франко. Нам потребовалось двойное по сравнению с прежним количество времени на то, чтобы выработать ныне принятую схему контроля. Я очень надеюсь, что это последовательное удвоение количества времени не потребуется при выработке схемы эвакуации иностранцев из Испании…[149]

И тут же я счел своим долгом сделать следующее предупреждение:

— Советское правительство сейчас, как и раньше, будет чувствовать себя связанным решениями этого Комитета только в том случае, если такие решения будут честно выполняться всеми другими государствами, его членами. В противном случае Советское правительство будет считать себя морально свободным в своих действиях[150].

В тот момент, когда произносились эти слова, я сам не подозревал, в какой мере они были своевременны и необходимы.

Что же представлял собой новый план контроля, утвержденный Комитетом?

Основные его черты сводились к следующему.