Воспоминания советского посла. Книга 2

Любопытно, что 13 апреля, на второй день после начала процесса, Саймон был вынужден сделать в парламенте специальное заявление о том, что никто из обвиняемых по делу «Метро-Виккерс» якобы никогда не был связан с «Интеллидженс сервис». Однако это выступление английского министра иностранных дел не могло задержать того поворота в настроении общественного мнения Великобритании, который происходил по мере развития процесса. Даже многие буржуазные газеты, ранее относившиеся с крайней предвзятостью к советскому суду, должны были несколько изменить тон. В парламентских кругах тоже происходила переоценка ценностей. Этому в особенности способствовали некоторые шаги, предпринятые нашими друзьями в Англии. В целях более объективной информации руководящих политических деятелей и депутатов обо всем происходящем на процессе. «Англо-русский парламентский комитет» стал выпускать ежедневные печатные бюллетени, в которых сообщались точные сведения о каждом заседании суда. Эти бюллетени в количестве нескольких тысяч экземпляров бесплатно рассылались парламентариям, журналистам, писателям, руководящим работникам тред-юнионов, лейбористской, либеральной и консервативной партии. Вода но капле точит камень, и работа «англо-русского парламентского комитета» дала богатый урожай. Далее, Общество культурной связи с СССР устроило специальную лекцию о советском судопроизводстве, на которую было приглашено много деятелей английского культурного и юридического мира. Председательствовал на собрании левый лейборист, крупный английский адвокат Д. Н. Притт, а в качество лектора выступил Стаффорд Криппс. Лекция имела большой успех и также прочистила многие влиятельные мозги от антисоветских мыслей.

К вечеру 18 апреля судебное разбирательство было закончено, и суд удалился на совещание дли вынесения приговора. Напряжение среди подсудимых, среди публики, наполнившей зал заседания, среди журналистов, присутствовавших на процессе, наконец, в Лондоне дошло до высшей точки. В 11 часов 30 минут вечера суд вынес свой приговор.

Все советские обвиняемые были приговорены к различным срокам заключения, но не свыше 10 лет. Из английских обвиняемых один — Грегори — был признан невиновным. Трое — Монкхауз, Нордвол и Кушни — были приговорены к высылке из пределов СССР. Торнтон получил 3 года, Макдональд — 2 года лишения свободы. Торнтону и Макдональду было предоставлено право апелляции к ЦИК СССР.

Поздно ночью 18 апреля приговор суда стал известен в Лондоне и вызвал здесь глубокий вздох облегчения. В нем не только не было смертных приговоров, но форма наказания, примененная к английским инженерам, должна была быть признана очень умеренной. Было совершенно ясно, что Советское правительство во всем этом деле отстаивало прежде всего принципиальную позицию: недопустимость иностранного вмешательства в его внутренние дела. Раз этот принцип был твердо перед лицом всего мира утвержден и доказан на практике, Советское правительство вовсе не было заинтересовано в наложении на виновных сугубо тяжелых наказаний.

Решение московского суда произвело благоприятное впечатление на английское общественное мнение. Вечером 18 апреля в политических и журналистских кругах Лондона царило оживление, все ждали, что ЦИК СССР помилует Торнтона и Макдональда после представления ими апелляций и на этом затянувшийся советско-английский конфликт будет ликвидирован. Группа лейбористских лидеров вечером 18 апреля даже отправила в Москву телеграмму с просьбой всемерно ускорить помилование Торнтона и Макдональда. Едва ли можно сомневаться, что если бы британское правительстве в этот момент проявило самую элементарную сдержанность, то так оно и вышло бы.