Воспоминания советского посла. Книга 2

Не удивительно поэтому, что все государства, существовавшие тогда на пашой планете, имели свои дипломатические представительства в Англии.

Осенью 1932 г., когда я приехал в Лондон, я нашел там 51 дипломатическое представительство. В этих представительствах согласно дипломатическому листу Форин оффис насчитывалось свыше 300 членов. Вместе с их семьями получалось около тысячи человек — шумная и большая дипломатическая колония! А к иностранным дипломатам из чужих стран прибавлялось еще весьма крупное число тех, кого по справедливости можно было бы назвать «имперскими дипломатами», — «высокие комиссары» Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки плюс представители крупнейших колоний Великобритании.

При таких условиях вполне естественно, что установление отношений с дипломатическим корпусом также явилось одной из важнейших задач первых месяцев моего пребывания в Лондоне. Она до известной степени облегчалась тем, что в то время Советский Союз поддерживал дипломатические отношения только с 20 из 51 государства, которые имели свои представительства в Англии.

Это были: Англия, Франция, Германия, Италия, Япония, Турция, Персия, Афганистан, Китай, Австрия, Дания, Норвегия, Швеция, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Болгария и Греция. Остальные три десятка, в том числе Соединенные Штаты Америки, делали вид, что не замечают существование советской страны на нашей планете.

Первое, что мне бросилось при этом в глаза, было отсутствие в Лондоне тесной корпоративной жизни дипломатического корпуса, какую я наблюдал во время моей предшествующей работы в Токио и Хельсинки.

В Токио, например, в конце 20-х годов дипломатический корпус являл собой совершенно особую сферу, резко отграниченную от окружающей японской среды. Контакты между дипломатическим корпусом и местными жителями были ограничены и непрочны: отчасти тут мешала разница языков, культур, общего уклада жизни, а отчасти — чисто полицейские рогатки, которые ставило японское правительство. Поэтому тот «японский мир», с которым дипломатический корпус в Токио имел возможность общаться, состоял главным образом из представителей официальных и крупнокапиталистических элементов с небольшой примесью особо отобранных единиц из общественно-политических и культурных кругов. С этим «японским миром» дипломаты систематически встречались, однако он не в состоянии был удовлетворить всю потребность дипломатического корпуса в «светской жизни». Оставался еще большой запас неиспользованной энергии, и он находил выход в чрезвычайно интенсивной жизни внутри дипломатического корпуса. Послы то и дело устраивали завтраки и обеды для послов, советники для советников, секретари для секретарей. Организовывались домашние «увеселения» с участием дипломатов и их жен. Во всех таких случаях японцы либо совсем не приглашались, либо приглашались в малом количестве.

Как во всяком замкнутом мирке, в дипломатической колонии Токио можно было найти все: дружбу, вражду, ссоры, сплетни, соперничество дам, соревнование мужей, любовные эскапады, поиски женихов, свадьбы и разводы…

Доктор Зольф, в прошлом морской министр кайзера Вильгельма, а в 20-х годах германский посол и дуайен дипломатического корпуса в Токио, любил, иронически прищурившись, спрашивать:

— Ну, что слышно нового в notre village diplomatique?[35]

И, говоря так, Зольф был не далек от истины.

В Хельсинки положение было почти такое же. Между дипломатическим корпусом и финнами здесь прежде всего стоял язык. Финский язык труден, и из иностранных дипломатов мало кто его изучал. Правда, многие финны сами говорили на иностранных языках, но тут далее вставала другая трудность для возникновения близкого контакта между дипломатами и местными жителями: в Финляндии не так много богатых людей, которые могли бы позволить себе устраивать большие приемы с участием дипломатического корпуса. Как правило, такие приемы устраивало правительство, да и то не очень часто, обычно в связи с какой-либо официальной датой или событием. При таких условиях, естественно, дипломатический корпус в Хельсинки тоже жил главным образом своей внутренней жизнью со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В Лондоне картина была совсем иная. Когда вскоре после вручения верительных грамот я вновь, уже «официально», посетил нашего дуайена де Флерио, он мне сказал:

— Дипломатический корпус здесь очень разрознен. Нет никакой корпоративной жизни. Встречаются дипломаты между собой редко, да и то большей частью в третьих местах — у англичан: на приемах, обедах и так далее, устраиваемых либо британским правительством, либо представителями британской знати, британских деловых кругов. Я вот состою дуайеном уже несколько лет, однако есть главы миссий, которые никогда не были у меня и у которых я никогда не был. Кажется, я не всех даже знаю в лицо.