Воспоминания.Том 1

Марков кричит октябристам: "Вы — шабесгои!"

Крики: "Вон! Исключите!"

Марков кричит: "Жидовские наемники!"

Общее волнение.

Князь Волконский: "В качестве председательствующего Государственной Думы считаю первой своей необходимостью и обязанностью защищать достоинство того учреждения, в котором, по воле Государя императора, мы имеем честь сидеть. Слова, сказанные членом Государственной Думы Марковым 2-м, непозволительны по форме и по существу, они оскорбляют Государственную Думу, а потому предлагаю исключить его на 15 заседаний".

Шум, рукоплескания слева и в центре, протесты справа.

Марков 2-й: "Я имею право слова, — и затем, войдя на трибуну, — Вам угодно было зажать рот голосу русского человека в угоду презренного жидовского племени. Я рад с вами расстаться на 15 заседаний, жидовские прихлебатели".

Марков 2-й был исключен подавляющим большинством Думы.

30 января исполнилось 40-летие артистической деятельности Марии Николаевны Ермоловой, но она отклонила всякое чествование и рано утром уехала к Г. Н. Федотовой. Поэтому все приезжавшие выразить ей чувства уважения и почитания ее таланту и поздравить ее с редким юбилеем не заставали ее дома. Среди этих лиц были представители театров, литературы, административные и общественные деятели и много-много других.

Малый театр приветствовал M. H. Ермолову телеграммой: "Дорогая Мария Николаевна. Мы не можем отказаться от радости принести Вам сегодня нашу сердечную любовь, нашу сердечную дружбу и наши горячие пожелания сил и здоровья на счастье нашего дорогого театра. Будьте сильны и бодры неизменно, как неизменна к Вам любовь наша".

Художественный театр — двумя вазами с цветами и приветствием за подписью всех артистов, с К. Станиславским и В. И. Немировичем-Данченко во главе: "Бесконечно счастливы приветствовать Вас со всей искренностью нашей любви и преданности. Скромно следующие за Вами, Вашим теплом согретые, Вашей верой вдохновляемые".

Александрийский театр — депешей: "Все наши мысли сегодня с Вами, великая краса, слава и гордость нашей сцены и жизни".

К этому дню я и приурочил открытие 2-го губернского съезда земских начальников Московской губернии для объединения их деятельности и разрешения возникавших на местах вопросов, касавшихся, главным образом, перехода крестьян к улучшенным формам землепользования. Кроме земских начальников в съезде, по моему приглашению приняли участие все предводители дворянства, члены судебного ведомства, непременные члены землеустроительных комиссий и чины губернской администрации. Перед началом съезда в Чудовом монастыре состоялось торжественное молебствие, к которому были приглашены мною все участники съезда, а затем в усыпальнице великого князя Сергея Александровича отслужена была панихида по державном основателе института земских начальников Александре III и великом князе Сергее Александровиче.

В 2 часа дня съезд открылся в белом зале генерал-губернаторского дома. […] В 8 часов вечера в генерал-губернаторском доме состоялся обед, на который, кроме участников съезда, я пригласил и председателей земских управ. За обедом играл оркестр оперы Московского столичного попечительства о народной трезвости.

На другой день съезд погрузился в занятия, которые в течение последующих четырех дней велись весьма интенсивно, с большим успехом и подъемом. Съезд значительно объединил деятельность земских начальников, разрешил все возникшие на местах вопросы, касавшиеся, главным образом, выхода крестьян из общины и перехода их к улучшенным формам землепользования, а ответная телеграмма Государя подняла дух у земских начальников, вызвав в них прилив энергии и бодрости к работе.

Представителем от Министерства внутренних дел был командирован состоявший при земском отделе чиновник особых поручений при Министерстве внутренних дел Н. А. Пантелеев, который принимал участие во всех работах съезда. Его участие было очень ценно, тем более, что держал он себя с удивительным тактом, скромно и в высшей степени доброжелательно.

3 февраля А. Д. Самарин устроил у себя раут, на который пригласил всех членов съезда, а 5 февраля, по окончании занятий, члены съезда в колонном зале "Эрмитажа" устроили товарищеский обед, на который пригласили А. Д. Самарина, Н. А. Пантелеева и меня. Обед был очень оживленный, много было произнесено речей, тостов, вспоминали разные эпизоды из деятельности земских начальников, чувствовалось общее дружеское единение. Один из старейших земских начальников Московского уезда Чижов огласил при этом написанное им стихотворение, в котором он в юмористическом виде невинного свойства, перечислив ряд моих распоряжений, описал незавидное положение земского начальника того времени:

ЧТО БЫЛО И ЧТО СТАЛО

В былые времена был на Руси начальник;

Он суд творил и страху наводил:

Сажал в холодную — кто был охальник,

В почетной должности с усердием служил.

И кой-какой порядок был:

Мужик и подати платил,

И дороги все чинил,

И изрядно водку пил.

Всюду были урожаи,

С сеном были все сараи.

А теперь пошло другое,

Что-то странное такое,

Чего трудно и понять…

И чего нельзя объять…

И суровые приказы,