Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 1

После окончания рабфака в 1925 году мне не дали возможности поступить в высшее учебное заведение. Хотел учиться, получить специальность. Я имел склонность к инженерным вопросам и мечтал поступить на факультет машиностроения. Как слесарь я любил свою профессию, любил машины, но мне сказали: «Нет! Надо идти на партийную работу, потому что это сейчас главное». Так я стал секретарем партийного комитета в Петрово-Марьинском уезде, смешанном по профилю производства. Это выражалось в том, что собственно Марьинский уезд был сельскохозяйственным, а угольные копи назывались Петровскими рудниками (бывшие Карповские), в честь Григория Ивановича Петровского, который, еще будучи депутатом IV Государственной думы, как-то приезжал туда. Я не могу сказать, выступал ли он, но к выступлению готовился. Меня пригласили на это собрание рабочих, которое созывалось нелегально. Потом его отменили. Подробностей я не знаю, поскольку не входил в число организаторов. Мне просто сказали, что полиция «пронюхала» о месте собрания, и Григорий Иванович сообщил, что, раз так, то оно не состоится. Я уже шел к месту сбора, а там специально выставленные люди предупреждали, что собрания не будет. Приехал туда Петровский потому, что был избран в Думу от Екатеринославской губернии, в состав которой входили рудники. Там по работе я и столкнулся с сельским хозяйством, когда, как говорится, нужда заставила.

Когда я принял дела первого секретаря укома партии, мне пришлось заниматься всем, включая сельское хозяйство. Уком располагался в поселке, на шахте № 5 Трудовская. Она и сейчас действует. Тогда это была маленькая шахта с поселком, расположенным в степи, рядом с большим и богатым селом Марьинка. Неподалеку находилось село Григорьевка, а еще ближе к рудникам – большое село Кременная. Назвался груздем – полезай в кузов! Раз избрали секретарем укома, я должен был давать универсальные руководящие указания. Так я стал человеком, облеченным ответственностью и за состояние сельского хозяйства в уезде, и за добычу угля рудниками, и за деятельность Красногоровского завода керамических изделий. В Донбассе это был тогда единственный завод, вырабатывавший огнеупорный кирпич для облицовки доменных и мартеновских печей. Мои функции заключались не в обеспечении производства сельскохозяйственных продуктов, а в выколачивании этих продуктов из крестьянских дворов.

В 1926 году на партийной окружной конференции меня избрали заведующим орготделом окружного партийного комитета. Организационная структура была такой: заведующий орготделом являлся заместителем первого секретаря. Единственным секретарем в окружкоме был тогда Моисеенко. Позже мы с ним разошлись, не сработались. Он трагически кончил свою жизнь, будучи расстрелянным в результате произвола 30-х годов. Я убежден, что он был честным человеком. В окружкоме мы тоже занимались сельским хозяйством. Оно тогда поднималось, как на дрожжах. Стимулятором послужила ленинская политика нэпа, ставшая двигателем частной инициативы. В результате сельское хозяйство быстро восстановилось до дореволюционного уровня, а кое в чем его превзошло. Продуктов в 1925 году у нас было сколько угодно и по дешевке. После 22-го года с голодом и людоедством теперь настало изобилие продуктов. Это было просто чудо! В селе Марьинка в начале весенней кампании 1922 года я проводил собрания и видел, в каком состоянии были тогда крестьяне. Они буквально шатались от ветра, не приходили, а приползали на собрания. Когда же я приехал туда секретарем райкома, их было трудно узнать. Просто чудо, как поднялись люди.

Зажиточным людям дали возможность применять наемную рабочую силу. Кулаки этим воспользовались, они получили в аренду сельскохозяйственные предприятия, мельницы. Одним словом, была предоставлена довольно большая свобода для инициативы экономического порядка, и сельское хозяйство очень быстро восстановилось. Оно полностью обеспечивало все потребности рынка. Главная наша задача теперь заключалась в соревновании с частником. Надо было обеспечить Марьинский кооператив продуктами и добиться, чтобы он лучше обслуживал население, больше продавал.

В то время председателем рабочего кооператива был Косинский Ваня, замечательный товарищ. Мы его называли «партизан». Я всегда его теребил. Как только приходил к нему, он встречал меня словами: «Опять пришел ругаться?»

Я шел к нему через базар и видел, как частник торгует мясом, и чем торгуют на наших лотках. Частник нас всегда прижимал. Он торговал лучше: лучше разделывал мясо, более привлекательно, а цена была единая, пятнадцать копеек за фунт. Та же, которая в этом районе была до войны. Частник другой раз маневрировал, продавал по четырнадцать или четырнадцать с половиной копейки.

При нэпе появилось и много соблазнов. Нэп оказывал разлагающее влияние на партийных и хозяйственных работников. Соприкасаясь с нэпманами, некоторые руководители опускались, несмотря на то, что тогда были большие строгости.