Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 2

На обратном пути из Индии в Советский Союз мы получили приглашение от правительства и короля Афганистана остановиться на несколько дней в Кабуле для бесед[334]. Мы охотно приняли это предложение, так как Афганистан нас очень интересовал. За Афганистаном ухаживали США. Они давали ему кредиты, брали на себя проведение дорожных работ, возводили какие-то сооружения и предлагали свои услуги относительно разработки естественных богатств. Одним словом, все было направлено на то, чтобы вовлечь Афганистан в их блок. Это нас беспокоило, потому что каждому, даже неискушенному политику, ясно, что Афганистан не представляет интереса как военная сила для империалистов. Он им интересен как сосед СССР. Было бы выгодно использовать его территорию для размещения военных баз, нацеленных на СССР. Наша граница с Афганистаном составляет около 2000 километров. Если бы Афганистан предоставил свою территорию под военные объекты США, это вызвало бы у нас серьезное беспокойство. Англия сюда свой нос уже не совала. Функции международного жандарма выполнял американский империализм. Поэтому мы хотели, чтобы Афганистан установил с нами дружеские отношения и с доверием относился к нашей политике. Мы против Афганистана не замышляли ничего агрессивного, не собирались вмешиваться в его дела[335].

Получив приглашение, мы посчитали, что оно может в какой-то степени содействовать осуществлению наших желаний. Во время посещения Индии действовала такая традиция: сначала давался концерт в нашу честь, потом выступали и наши артисты, которые приезжали сразу с нами либо позже нас. У нас в этом плане было чем похвастаться, и такие концерты производили везде очень хорошее впечатление. Мы хотели то же самое сделать и в Афганистане. Поэтому на второй день после нашего приземления в Кабуле туда прилетели из Индии наши артисты и мы решили, что если в нашу честь будет организован концерт, то и мы со своей стороны предложим выступление наших артистов. Наши артисты дали концерт, но местные власти заранее нас предупредили, что они возражают против артисток как женщин, и сказали: «Дело ваше, но мы хотели предупредить, что это произведет плохое впечатление на зрителей и оставит в них неприятный осадок на долгое время, а некоторые круги афганской общественности перестанут посещать ваше посольство». И мы отказались от своей затеи: зачем нам лишние хлопоты? Мы ведь хотели расположить к себе афганскую общественность, ее социальную верхушку. Рабочие не имеют возможности бывать на приемах. Мы дорожили добрыми связями с общественностью, с правительственными и королевскими кругами.

Мы провели беседы с премьер-министром Афганистана, дядей короля, Даудом. Мы его так называли для простоты, а у него было более сложное имя. Министр иностранных дел тоже был королевским дядей. И тот и другой – умные люди среднего возраста. С ними было приятно и полезно вести беседу. Потом нам сказали, что нас хочет принять король. Да и мы желали познакомиться с ним. Беседа была короткой. Мы рассказали о своих впечатлениях об Индии, о внутреннем положении СССР, главным образом о нашей экономике. Разговор велся в теплых тонах, однако мы чувствовали, что король не раскрывается и держит себя в определенных рамках. Распрощавшись с ним, мы затем продолжали беседы с правительством. У нас имелся ряд вопросов, которые там обсуждались: установление более тесных контактов, сооружение дороги от аэродрома до Кабула, о чем нас попросили. Аэродром строили американцы. Нам показали военный колледж[336], в котором учились сын короля и сам король. После очередного собеседования мы согласились построить хлебозавод в Кабуле. Мы полагали, что лед в какой-то степени тронулся и взаимное доверие, зародившееся ранее, продолжает укрепляться.

Возникла мысль проявить особое внимание к улучшению положения населения Афганистана, которое было бедственным. Настоящей промышленности почти не имелось, жилые здания в столице производили жалкое впечатление, народ одевался так просто, что дальше некуда. СССР предложил Афганистану довольно солидную по тому времени сумму, хотя и сам не располагал излишками валюты, а, наоборот, нуждался в ней. Кабульские власти отказались принять валюту, а потом через людей, к которым мы относились с доверием, разъяснили, почему не могут принять этот дар: они не хотели стать зависимым государством, подарок связывал бы им руки, они благодарны, но принять не желают. Мы твердо знали, что США домогаются заключения договора о расположении там своих военных баз, пугая Афганистан тем, что СССР что-то замышляет против него. Это нас весьма беспокоило. Сумма, которую мы предложили Кабулу, была для нашей экономики очень существенной, и все же мы действовали, по-моему, правильно. Если бы Афганистан пошел на уступки США и вступил в их военный блок, как это сделал Пакистан, то это обошлось бы нам потом во много, много раз дороже; мы вынуждены были бы создавать укрепления и принимать другие меры для обороны наших границ, а самое главное – имели бы близ нашей территории военные базы США.