Воссоединенный

«Философствующий человек. Тогда я спрошу у тебя, Лили: ты бы отдала свое тело для Тии или Эшли? Их смертные формы мертвы. Ты позволила им жить в тебе, но при этом остаешься у власти, так ведь? А каково быть на фоне? Безмолвно наблюдать? Ты бы смогла так? Ты попросила их об этом. Но люди всегда пытаются доминировать, да? То, что фея и львица — другие, не значит, что они менее значимы. Мое существование обозначает идеальную гармонию всех вас. Здесь нет победителей и проигравших. Если бы ты любила их как сестер, как ты утверждаешь, то ты бы выбрала жертву. Ты бы выбрала равновесие. Нужды многих, да. Но ты, пока так споришь, показываешь, что нужды человека важнее всего».

Я не могла возразить. Мне было стыдно, при этом я злилась. Неужели я так узко мыслила? Она не ошибалась. В этом была проблема.

Она продолжала:

«Разве я не выбрала вам мужчину, который нравится всем вам? Как можно быть такими эгоистичными, когда на кону космос? Когда жизни двух других мужчин в опасности? Я понимаю желание сохранить личности, но оно дорого стоит. Эшли, ты уже отдала себя. Твоя смертность, твоя человечность были пожертвованы, только чтобы защититься от беды».

Ее голос утих, Уасрет переключила внимание на Тию.

«Львица, ты отчаянно искала, кем заменить утраченную сестру. Скажи, разве лучше для Лили было получить двойное существование, когда ты сделала ее сфинкс? Я так не думаю. Было бы правильно, если бы ты поглотила ее в долине. Ты заставила Лили стать тебе сестрой, и она отдала часть себя».

Я хотела возразить, но Уасрет принялась за меня.

«А теперь ты, Лиллиана Янг. Ты хотела смысл жизни, цель, свободу от родителей. Но это выдумка, которую ты повторяла себе снова и снова. Ты считаешь, что родители сдерживают тебя, заставляют ходить в определенное учебное заведение, вести себя определенным образом, встречаться с конкретным парнем, но это не вина твоих родителей. Это все ты. Только ты решаешь. Ты была слаба, потому что позволила себе такой быть. Ты выбрала свой путь. Ты приняла его. Даже сейчас тебе проще представлять, что я тебя заставляю действовать. Что я вырву твое существование ради спасения космоса. Нет. Когда придет время твоего выбора, я надеюсь, что ты будешь достаточно сильной, чтобы выбрать верный путь. Без сомнений и страхов. Но знай, что бы ты ни выбрала, этот выбор только твой. То, что тебе не нравятся варианты, не значит, что их нет. Смирись с этим, Лили».

Мы молчали. Было странно, что мы сами себя отчитали. Это было самое странное, что было в моей жизни. И это о многом говорило.

Мы парили во тьме, ощущали притяжение Уасрет, но уже не как воронку. Теперь мы знали, что можем противостоять этому. Мы зависли, не желая смотреть друг другу в глаза.

Пока мы собирали себя по кусочкам, она сказала:

«Пока что я помогу вам, дам то, что вы ищете, не забирая тело. Но знайте, когда вы придете за мной в следующий раз, я не буду такой щедрой. Просто не смогу этого позволить. Не перед грядущим боем. Теперь вы это знаете, и вам нужно сделать выбор. Когда вы вернетесь, я посчитаю, что вы его сделали. Чтобы найти богов, направляйтесь к восходящему солнцу, пока не увидите такую высокую гору, что ее вершина скрыта за облаками. Вы поймете, что это она, вы услышите гудение голосов в лесу. На вершине то место, которое вы ищите. Но слушайте внимательно. Не отходите от своих мужчин. Не разделяйтесь ни при каких обстоятельствах».

Я хотела поблагодарить, но не стала. С чего благодарить ту, что унизила меня? И мы отпрянули от водоворота.

Мы закружились и на время потеряли себя, но медленно вернулись. Моргая, я увидела Ахмоса, вглядывающегося в мое лицо, над ним было яркое небо, солнце озаряло его голову. Прошли часы, раз солнце было в зените.

— Они вернулись, — сказал Амон.

— Уверен, что это не Уасрет? — спросил Ахмос.

— Нет. Это я, то есть, мы, — сказала я, тряхнув головой.

— Что случилось, Лили? — Астен взял меня за локоть и помог встать.

Я встала на ноги, потопала ими, чтобы привести в чувство.

— Мы… мы говорили с Уасрет.

Они с тревогой нахмурились. Было забавно, что выражение были похожими, если бы ситуация не была такой серьезной.

— Что она сказала? — спросил Амон.

— Она… была недовольна, что ты так быстро ее отослал. Она сказала… — я замешкалась.

«Давай, Лили, — поддержала Тиа. — Нам не нужны секреты, они нас уважать не перестанут».

— Она сказала, что мы были эгоистичными и слабыми, что мы должны хотеть сделать то, что лучше для космоса, а не для нас.

— Вы не слабые, — стиснул зубы Астен.

— И не эгоистичные, — Ахмос скрестил руки на груди.

— Она просто вас не знает, — добавил Амон.

— В том-то и дело, — сказала я, — что знает. Уасрет — это мы, хотя бы отчасти, нравится нам это или нет. Она знает нас лучше, чем мы сами. Но это не все. Уасрет — не только мы. Она — кое-что другое. Еще одна часть делает ее другой, — я посмотрела на их лица, увидела новое выражение, замкнутое. — Вы знали. Все вы, — возмутилась я.

Ахмос заговорил первым:

— Я видел в ней то, что не исходило от вас троих. То, как она смотрела на мир.