Восстающая из пепла

– Ты медленно убивал меня каждый день. Так же быстрее, – она отступила назад. Из кончиков её губ потекли струйки крови. Ветер взревел. В небе раздались оглушительные раскаты грома. Вспышка молнии осветила истекающую кровью фигуру и его, протягивающего к ней руки. Её фигура скрылась за парапетом балкона. Вот она была здесь, вспышка молнии, и вот уже он остался один на балконе. Максиан подбежал к краю, перевесился вниз, пытаясь отыскать её взглядом. Но увидел лишь бушующее среди скал море.

– Ариадна! – его полный боли и отчаяния крик подхватил ветер и унес вдаль.

Часть вторая. Глава 21

Кровать пошатнулась, отчего я вместе с книгой повалилась на пол. Поднялась, кряхтя и поглаживая ушибленную попу. Что там вообще происходит?! Пол снова покачнулся. Ладно хоть, вещи я сразу закрепила магически. Себя только закрепить не додумалась. Пошатываясь, подошла к лестнице и начала карабкаться наверх. Сначала опустила нижнюю маскировочную панель своего убежища, потом откинула и верхнюю крышку.

Наверху царила темень, слышались раскаты грома, треск досок судка, с грохотом перекатывались незакреплённые предметы. Выкарабкалась на ощупь из чемодана, потом открыла и ящик, в котором он хранился. В трюме было также темно. Подвешенный груз мотало из стороны в сторону от качки судна. Несколько бочек громыхали по трюму. Я пробежала к лестнице наверх, воздушным потоком отведя от себя бочки.

Стоило открыть люк, как меня окатило солёной водой. Откашливаясь, выбралась на палубу и чуть тут же с неё не слетела. Очередная волна ударила в бок корабля, отчего он пошатнулся в противоположную сторону. Несколько магов на верхней мачте пытались совладать со стихией, но шторм был чересчур силён. Новая волна поднялась над палубой. Я отвела её в сторону, вскинула руки, окружая корабль воздушным коконом для защиты. Обратила свою силу к небу, смиряя ветряные потоки, осушила тучи, выжигая из них воду. Небо окрасилось огненными всполохами. Ветер чуть ослаб, а вместе с ним и волны: стихии подчинялись.

Больше всего на свете моя сущность желала присоединиться к ним. Взмыть ввысь, парить в потоках яростного неба, окруженной тёплым ливнем. Но я знала, если присоединюсь к ним, потоплю корабль вместе со всем экипажем, невинными людьми, ну и моими вещами. А стихии звали, манили объединиться с ними, как в день моей смерти. Второй смерти.

Я долго не могла понять, почему мне так плохо после подписания договора. Во мне будто сломалось что-то важное. Путы печати душили меня, сковывали, высасывали жизненные силы. Сначала думала, что это психологическое, но подсказка Странника все объяснила.

На полке, что он указал, лежали книги о магических расах. То, от чего я так долго отмахивалась, настигло меня – пора было выяснить правду о себе. Я начала изучение с самой толстой из книг. И вот, читая про различные расы, выяснила, что только драконы и фениксы могут управлять всеми четырьмя стихиями. Чем больше я читала, тем больше находила общего между мной и фениксами. Фениксы сжигают себя в пламени и снова восстанавливаются, восстают из пепла.

В Антее негативно относились к другим расам, я с детства впитывала такое отношение каждый день. Потому сложно было принять правду о том, что я являюсь представителем другой расы, к которой в стране относятся с опаской и презрением. Не знала, что делать с этим открытием, и просто читала всю имеющуюся информацию про фениксов.

Исходя из книг, они являлись долгожителями, практически бессмертной расой. Развитие у них своеобразное. Подростковый период продолжается до семнадцати лет, окончание которого знаменуется первым самосожжением. Во взрослый период они вступают в двадцать пять, снова сжигая себя. Была лишь краткая отсылка, что развитие феникса может идти быстрее, если из-за стресса самосожжение произойдет раньше.

Фениксы не выносят ограничения свободы. Их сложно убить, они могут восстановиться после сильнейших ран. Но стоит посадить их в клетку, как они начинают медленно увядать. Подростки особенно тяжело переносят ограничения свободы – нельзя мешать развитию ауры, этим можно их убить.

А ведь я действительно увядала. Еда не усваивалась. Я так похудела, что одежда начала висеть на мне мешком. Кожа шелушилась, волосы потеряли свой цвет, даже цвет глаз померк. Ещё больше меня душило присутствие Максиана. Он всегда находился рядом. Заставлял сопровождать на посиделках его друзей-снобов, был рядом каждый приём пищи, уроки делал рядом со мной. И постоянно прикасался ко мне, отчего каждый раз передергивало омерзением.

В школе он просто брал меня за руку или держал за талию. Но стоило остаться наедине, как он лез обниматься, гладить по волосам. Даже уроки делал, прижав меня ближе, а его руки постепенно скользили мне под одежду. Если прикосновения я научилась игнорировать, то ложиться с ним в постель для меня каждый раз было подобно пытке. Меня коробило, ломало.