Восстание

– В общем, выражаясь принятой в вашем обществе терминологией, я его воскресил.

– А… О… – Прокуроров глотал воздух. Затем, не найдя подходящего слова, завершил этот обещавший поначалу быть томным поэтический вечер громким и ёмким нецензурным возгласом восхищения.

***

По коридору Смольного, выйдя из «ленинского» кабинета, где только что открылось нечто странное, засунув руки в карманы, вышагивал Антон. Сзади семенил Кирилл, активно жестикулируя, пытаясь, видимо, вернуть бывшего друга к мысли.

– Антон, пойми, это последний шанс. Не будет другого! Ты в прошлый раз отказался, я не настаивал, поскольку объективно нам не выбраться было отсюда. Никто не поверил в итоге, и видишь ведь, как далеко всё это безумие зашло! Катюшка, получается, Подирову мощи сдала, когда восстание началось, и надежда пропала с нами связаться. Представляешь, какая молодчина, догадалась, кому надо отдать! Теперь нам надо срочно бежать и всё прямо на камеру рассказать, чтобы остановить это. Народ сразу же отвернётся от них, вот увидишь, ведь уже сомневаются многие!

Кирилл остановился, чтобы перевести дух. Уж очень много энергии требовалось, чтобы одновременно перебирать ногами, заглядывать в лицо товарищу, махать руками и горячо говорить. Антон даже не оглянулся проверить, отчего вдруг стихла кирилловская тараторщина, и продолжил красиво шагать, как по подиуму.

Кирилл догнал его двумя скачками и, в последней надежде уцепившись за рукав, продолжил.

– Пошли сегодня же вечером, Антох. Я тут услышал доклад разведки: часть федералов стоит в пяти километрах к западу от города! Я уже съездил, осмотрелся. Спрячемся в заброшенном кинотеатре, он где-то почти у блокпоста, и ночью переберёмся!

Антон остановился.

– Я же у тебя тогда ещё спросил, как они могли тело с мозгом найти? А это ты, получается, Кате отдал и молчал? – произнёс он почти без интонаций, но в конце не сдержался и прошипел. – Втихаря?

– Я. Пойми, ты так изменился, когда на нас богатства свалились, я боялся с тобой уже и делиться своими соображениями. И когда тело обнаружилось, боялся всё рассказать. Ещё слишком мало времени прошло, чтобы ты прозрел. Но сейчас-то ты видишь, Антоха!

Кирилл схватил Антона за плечи и начал трясти, словно этот полушаманский ритуал был способен изгнать непонятного демона, завладевшего его душой.

– Что творится вокруг! Кровь, слёзы, ужас. Стоило тогда ещё всё остановить, когда тело они предъявили, но и сейчас можно. Этим кровопийцам всё по барабану, им нужна власть. А Зверев и вовсе мечтает о ядерной бомбе и мировой революции. Что тогда будет, ты думал?

– А что думать, мне он и так всё рассказал. Без контроля над ядерным оружием мы не сможем создать условия для мировой революции, войти в историю победителями. В других странах… да даже у нас вон все боятся, всех империалисты скупили или запугали, превратили в стадо покорное и глупое, смирившееся с безысходностью. А так грохнем пару зарядов, где надо, продемонстрируем силу и решимость, разбередим это болото, так и начнётся процесс, поднимется народ повсеместно. Иногда планету нужно встряхивать, в буквальном смысле, чтобы дать понять, что перемены возможны и ничего страшного в них нет! – остекленевшие антоновские глаза словно никуда не смотрели.

Кирилл отпустил плечи Антона, в ужасе отшатнулся.

– Ты в своём уме? Ты что? Зачем нам всё это? Разве мы это собирались…

– Какие это «мы»? – перебил Антон, в голосе вновь появились интонации, но они Кирилла обрадовать не могли. – Ты вечно слюни пускал, бегал, за рукав меня дёргал. Я один, считай, всё сделал. И сейчас продолжаешь у меня под ногами путаться.

На его лицо наползла плаксивая гримаса.

– Катюша, Катюша! – брызжа слюной, он старательно, но очень уж гротескно передразнивал Кирилла. Затем в мгновение на лицо вернулась каменная маска, а в голос – сталь. – Под юбку решил забраться и переждать, пока люди кровь проливают? Зазря тысячи уже полегли, что ли?

Антон двинулся вперёд, толкнув плечом стоявшего на пути Кирилла, и продолжил говорить не оборачиваясь.

– Нет уж, всё надо довести до конца. А ты сиди в норе и не дёргайся. Мой тебе совет.

Остановился, подумал секунду. Через плечо обернулся и с презрительной ухмылкой заключил:

– Целее будешь, – и после недолгой паузы, насмешливо хмыкнув, добавил, – друг!

***

– А можно… посмотреть на него? – Прокуроров нервно сглотнул и умоляюще заломил руки. Так трогательно он даже дачу у президента себе не выпрашивал.

– Ты же выпил… – с сомнением ответил Подиров.

– Да бросьте, я же генерал! – расхохотался в ответ Алексей Владимирович и, правда, вмиг приобрёл трезвый вид.

– Ну пошли, тут недалеко. Лаборатория в моём же доме, – без особого воодушевления пригласил академик. – Если не спит он.

Лаборатория оказалась очень просторной, она занимала едва не половину первого «магазинного» этажа добротной многоэтажки советской постройки.

Пройдя длинным узким коридором, освещённым мертвенным голубым светом, в кабинет Подирова, они первым делом глянули в мониторы видеонаблюдения.