Восстание ангелов. Маленький Пьер. Жизнь в цвету. Новеллы. Рабле

— Братья, — сказал он, — мы должны торжествовать и радоваться, ибо мы избавились наконец от небесного рабства. Здесь мы свободны, и лучше свобода в преисподней, чем рабство на небесах[65]. Мы не побеждены, ибо у нас осталась воля к победе. Мы поколебали престол ревнивого бога, и мы сокрушим его. Встаньте, друзья мои, и воспряньте сердцем.

Тотчас же по его приказу мы нагромоздили горы на горы, на этих высотах установили орудия и стали метать пылающие скалы в божественную обитель. Небесное воинство не ожидало этого, из пресветлого стана раздались стенания и вопли ужаса. Мы уже готовились вернуться победителями в нашу высокую отчизну, но вдруг Гора господня сверкнула пламенем, гром и молния обрушились на нашу крепость и испепелили ее.

После этого нового поражения Серафим, склонив главу на руки, погрузился в долгое раздумье. Наконец он поднял свое почерневшее лицо. Отныне это был Сатана, еще более великий, чем Люцифер. Верные ангелы теснились вокруг него.

— Друзья, — сказал он нам, — если мы еще не победили, значит мы еще не достойны и не способны победить. Узнаем же, чего нам недостает. Только путем познания можно подчинить себе природу, воцариться над вселенной, стать богом. Нам необходимо овладеть молнией, и мы должны направить к этому все наши усилия. Но не слепая отвага (нельзя проявить большей отваги, чем проявили вы в этот день) завоюет нам божественные стрелы, а только познание и мысль. В этом немом убежище, куда мы низверглись, будем мыслить, будем познавать скрытые причины вещей. Будем наблюдать природу, будем проникать в нее с пылким рвением и жадно овладевать ею; постараемся постичь ее в бесконечно великом и в бесконечно малом. Познаем, когда она бесплодна и когда плодоносна, как создает она тепло и холод, радость и страдание, жизнь и смерть, как сочетает она и как разлучает свои стихии, как творит она прозрачный воздух, которым мы дышим, алмазные и сапфирные скалы, с которых мы были низринуты, и божественный огонь, обугливший нас, и высокую мысль, волнующую наш разум. Истерзанные, израненные, обожженные пламенем и льдами, возблагодарим судьбу, открывшую нам глаза, и примем с радостью выпавший нам жребий. Страдание впервые столкнуло нас с природой и пробудило в нас стремление узнать и покорить ее. И только когда она сделается послушной нам, мы станем богами. Но если даже она не откроет нам своих чудес, не даст нам в руки оружия и утаит от нас тайну молнии, мы все же должны радоваться тому, что познали страдание, ибо оно пробудило в нас новые чувства, более драгоценные и сладостные, нежели те, что мы испытывали в обители вечного блаженства, ибо страдание вдохнуло в нас любовь и жалость неведомые небесам.

Эти слова Серафима преобразили наши сердца и вселили в нас новые надежды. Беспредельная жажда знания и любви теснила нам грудь.

Тем временем земля рождалась. Ее громадный туманный шар с каждым часом сжимался и уплотнялся, воды, которые питали водоросли, кораллы, раковины и носили на себе легкие стаи моллюсков, уже не покрывали его целиком: они прорезывали себе русла, а там, где в теплом иле копошились чудовищные амфибии, уже показались материки. Горы покрывались лесами, и разные звери бродили по земле, питаясь травой и мхом, ягодами кустарников и желудями.