Восстание Болотникова 1606–1607

Родина «осифлянского» направления в русской публицистике XV–XVI вв., принципиально защищавшего право церкви владеть землями, — Иосифо-Волоколамский монастырь в своей хозяйственной деятельности выступает как типичный землевладелец-феодал. Вотчинные владения Иосифо-Волоколамского монастыря были расположены в пяти подмосковных уездах[110].

Все монастырское хозяйство покоилось на труде монастырских крестьян, повинности которых состояли из барщины («монастырского дела») и оброка («даней монастырских»). Кроме крестьян, монастырь имел в своей вотчине большое количество различных ремесленников (в 1579–1580 гг. их было 31) и так называемых «детенышей» («делавцы черные», по характеристике современного источника), обслуживавших своим трудом бытовые нужды монастыря (в 1579–1580 гг. их было 37)[111]. Монастырские села управлялись «посельскими старцами». Во главе хозяйственной администрации монастыря в 90-х годах XVI в. стоял старец Мисаил Безнин.

Таким образом, Иосифо-Волоколамский монастырь может рассматриваться как типичный феодал-вотчинник своего времени. Тем существеннее поэтому тот факт, что как раз Иосифо-Волоколамский монастырь стал местом открытого выступления крестьянства против феодального гнета.

Начало крестьянских волнений в монастыре падает на осень 1593 г.

21 октября 1593 г. в монастырь приехала царская комиссия в составе Андрея Яковлевича Измайлова и подьячего Казарина Петрова «обыскивати и сыскивати и дозирати всяких монастырских дел по ложному челобитью бывшего келаря чернца Антона Лопотинского», как определяет цель приезда А. Я. Измайлова и К. Петрова монастырская приходо-расходная книга, в которой и сохранилась запись о волнениях крестьян. По-видимому, однако, челобитье бывшего монастырского келаря содержало в себе весьма серьезные обвинения против монастырской администрации. Это видно прежде всего из самого состава комиссии, которую возглавлял видный представитель царской администрации[112]; о том же говорит и приезд вместе с представителями царя самого Антона Лопотинского. Но главным доказательством в пользу обоснованности челобитной является дальнейшее развертывание событий в монастырской вотчине.

Приезд А. Я. Измайлова и К. Петрова послужил толчком к открытому выступлению крестьян против монастырской администрации: «И в кои поры Андрей был в Осифове монастыре, и в те поры по науку того Антона крестьяне монастырские не почели слушати приказщиков и ключников монастырских и монастырских дел никаких не почели делати: хлеба молотити и в монастырь возити, и солодов растити, и даней монастырских давати». Итак, монастырские крестьяне восстали против крепостнической эксплуатации. Они перестали слушаться монастырской администрации, отказались нести барщину и давать оброк монастырю. Указание нашего источника на то, что крестьяне поднялись «по науку» Антона Лопотинского, является, конечно, тенденциозной и вместе с тем наивной попыткой автора представить Антона Лопотинского главным виновником событий. Тем не менее это указание имеет ту ценность, что позволяет связать содержание челобитной А. Лопотинского с вопросом о положении монастырских крестьян. Очевидно, обстановка в монастыре была в достаточной степени острой и до открытого выступления крестьян, что и заставило правительство придать столь серьезное значение челобитью бывшего келаря и послать для расследования «всяких монастырских дел» комиссию Измайлова.

Волнения крестьян побудили монастырские власти обратиться за помощью к представителям царской администрации: «И старец Мисаила Безнин и келарь и казначее и соборные старцы сказывали про то Ондрею и Казарину». Как и следовало ожидать, Измайлов и Казарин Петров попытались восстановить порядок в монастырских селах: «И Андрей и Казарин велели крестьянам всякие монастырские дела делати и крестьян за то велели смиряти, что они не слушают, и пени за них имати». Но, несмотря на то, что Измайлов и Казарин пробыли в монастыре целый месяц (с 21 октября по 21 ноября), им не удалось ликвидировать волнений крестьян. Напротив, стоило им уехать из монастыря, как движение крестьян приняло еще больший размах: «И как Андрей и Казарин из монастыря поехали, и крестьяне монастырские почели пуще того не слушати, и приказщиков и ключников учели бити и дел монастырских не почели делати, и леса монастырские заповедные почели сечи». Волнение крестьян продолжалось до февраля 1594 г., когда монастырю удалось, наконец, «крестьян острастити и смирити».

Стоит отметить при этом новую тактику, примененную монастырскими властями для усмирения крестьян. После того как попытка подавить движение силой потерпела неудачу, старец Мисаил велел брать пеню на «прожиточных крестьянах», которые «сами воровали и поучали всех воровать». Эта финансовая репрессия дала свои результаты: «И от того крестьяне унелись воровати и почели во всем слушати»[113].