Восстание. Документальный роман

Веер принял меня в конторе. Судя по остро заточенным карандашам и безупречным прямым углам между стопками бумаг, придавленными циркулем и фонариком, Веер был аккуратист. Сколько я ни сталкивался с ним, он вел себя как милейший знакомый. Широко улыбающийся, простой в обращении, на каком-нибудь заводе он сделал бы карьеру управляющего — и с prisonniers он держал себя так, будто его коллектив объединен великой целью и стремится к прорыву, а вовсе не возится, подыхая, в пыли с обломками гранита, не сгодившегося для монументов. «Вас рекомендовали как человека с задатками инженера», — молвил Веер без церемоний. Я задумался, кто мог меня подставить. Возможно, мы перестарались с молотками и гранитом, и Романек захотел меня сплавить. А может, Веер просто осведомился у Нитша — я как-то чинил на хоздворе деревообрабатывающий станок, вот, возможно, он и присоветовал. Так или иначе, деваться было некуда. «Да, я изобрел устройство для съемки плана местности с самолета». Веер присвистнул: «Я убеждаюсь в верном выборе. Дело-то у нас простое. Лично герру Крамеру, начальнику нашего предприятия, понадобилось устройство для хозяйственных нужд. Он вам с Францем все расскажет сам. Работу проверит герр Нитш». В кабинет зашел охранник, и через минуту мы спустились с крыльца и пошли к лагерным воротам. На вахте нас ждал Франц — невзрачный малый из Люксембурга с политическим винкелем. Охранник о чем-то переговорил с другими охранниками и указал дулом автомата в сторону серпантина, ведущего вниз в долину. Картофельный погреб и дом коменданта оставались справа — это, безо всякого сомнения, значило, что нас конвоировали в ресторан. Я устал, но во время разговора испытал прилив крови к щекам и теперь возбудился, точно меня позвали в опасную игру. Любопытно, что понадобилось коменданту в ресторане на ночь глядя?

Комендант редко появлялся среди бараков. В конторе находился его кабинет, а квартира — метрах в двухстах от колючей проволоки. Перед войной каменный дом принадлежал чете эльзасцев, которых то ли грубо турнули отсюда, то ли заставили продать его силой. Это была, что называется, вилла: подстриженный газон, бассейн с хромированными поручнями, флоксы и тюльпаны, кусты шиповника, между которыми вился мокрый шланг. Крамер не имел семьи, по крайней мере его жены или детей за два года никто не видел. Прислуга, видимо, приезжала к нему снизу, из Ротхау, Ширмека и других деревень, а садовником он выбрал себе угрюмого голландца. Того быстро изолировали от остальных, но он успел проболтаться, что Крамер — простецкий малый, поддерживает солдатский быт, обожает граммофон и цветы и, если бы не правила устройства лагеря, посадил бы маргаритки и гортензии везде, где можно, а на окна бараков повесил бы ящики с рассадой. Иные живые существа коменданта не волновали, а на животных в робах он смотрел так же, как на раскрошенный камень. Баварец, электрик и лагерный цербер, дослужившийся до заместителя начальника Аушвица, Крамер не оставил там, в отличие от своего шефа Хесса, о себе слухов — как будто был, да сгинул. Так рассказывали евреи из Аушвица, которых привезли в Нацвейлер совсем недавно. Их разместили в ближайшем к ревиру бараке.

Стемнело, и огонек светящегося в ресторане окна прыгал то справа, то слева. Дорога петляла вниз по склону среди густо высаженных елей. Запах хвои, и без того острый, окончательно сбивал с ног. Воздух сам по себе здесь казался лакомством, но с красителем, химическим ароматом. В ресторане оказалось натоплено, а в комнатке для охраны сидел Крамер и по-свойски хлебал чай из кружки караульного. Увидев нас, комендант встал и оказался высоким и, я бы сказал, откормленным. Кроме него, нас ждал еще один эсэсовец. Франц и я по очереди произнесли свои номера, стараясь не осквернять Крамера взглядом. Он склонил голову набок и буркнул: «За мной». В коридоре, при свете тусклой лампочки, мы остановились у железной двери в комнату, с глазком. «Для научного эксперимента, — отчеканил Крамер, — необходимо сделать так, чтобы из коридора вещество, растворенное в воде, по шлангу попало в эту комнату. Конструкция должна быть герметичной и сделанной на совесть. Выполните хорошо, переведу вас в мастерские. Выполните плохо, знаете, что ожидает предателей. Инструменты и материалы предоставит роттенфюрер Шондельмайер». Слушая, я рассматривал его лицо, своими характерными гримасами, морщинами оно кого-то напоминало. Еще раз внимательно оглядев нас, комендант, сутулясь, удалился.