Восстание наследницы

– Сегодня? Сейчас почти два часа ночи.

– Пожалуйста!

Он испустил долгий драматичный вздох.

– Ладно. Буду через двадцать минут, – неохотно согласился он. Фейт почувствовала, как хватка черных завитков слабеет и разум тоже освобождается от давления. Он самодовольно улыбнулся.

– Можешь идти.

Она по-детски показала ему язык и услышала отголоски смеха, прежде чем вернулась в собственное подсознание. Проснувшись, она тут же вскочила с кушетки.

Фейт пришла на место первой, выйдя на поляну у водопада и сделав большой глоток чистого, свежего воздуха. Она сидела у кромки воды, лениво пощипывая траву и погружаясь в транс от размеренных звуков плещущейся воды.

Через несколько минут в лесу послышался шорох, и она увидела знакомый силуэт с блестящими черными волосами и пронзительными зелеными глазами. Фейт обрадовалась при виде Ника. Только сейчас она неожиданно поняла, как сильно скучала по его обществу все эти недели. Видеть его лично было совсем по-другому, яснее, чем в подсознании.

– И что же такого срочного ты хочешь мне сказать? – Вместо приветствия спросил он, опустившись рядом и небрежно опираясь на руки, пока наблюдал за ней со своей обычной высокомерной улыбкой, которую она уже успела полюбить и возненавидеть.

– Вообще-то я надеялась, ты поможешь мне со…способностями сознания, – робко начала она. Он с любопытством посмотрел на нее, ожидая продолжения. – Хочу научиться лучше их контролировать – особенно в битве.

В воздухе повисла тишина, и она ждала расспросов, не сомневаясь, что он заставит ее раскрыть абсолютно безумный план бросить вызов фейри в Пещере.

– Полагаю, я мог бы вызваться добровольцем, – небрежно сказал он, и Фейт улыбнулась в ответ. – Но если я уберу свои ментальные барьеры ради тебя, то надеюсь, ты не станешь совать нос куда не следует, – игриво предостерег он.

Фейт нахмурилась.

– Как они работают? Твои барьеры. Я беспрепятственно проникла в разум Джейкона и Марлоу. Там не было никаких стен. – Она поежилась, признавшись, что натворила.

– Уже…? И каково это было? Находиться в их головах, я имею в виду.

– Ты не ответил на мой вопрос.

Он усмехнулся.

– Знаешь, мне ведь тоже любопытно. Подобной тебе не существовало никогда или, по крайней мере, долгое-долгое время. – Когда она не ответила, он закатил глаза. – У них есть барьеры – просто они не умеют ими пользоваться. И не потому, что смертные. Я один из самых могущественных Ночных странников, – сказал он без тени высокомерия. – Совершенствование разума неотъемлемая часть меня, и у меня были для этого столетия. Не думаю, что ты проникнешь через преграды моего сознания, даже если попытаешься. Большинство Ночных странников точно такие же. С более слабыми бессмертными у тебя может быть шанс. Но те, у кого нет нашего дара, фейри или люди, обычно не чувствуют, что в их разум вторгаются, а даже если и поняли бы, то не смогли бы защититься. Некоторые специально обучаются противостоять нашим способностям и могут создавать прочные ментальные барьеры, но это редкость.

Ее интерес усилился.

– Ты когда-нибудь натыкался на барьеры в чужом разуме?

Ник кивнул.

– Много раз, но всегда пробивался сквозь них.

Фейт вздрогнула. Неужели он действительно был так силен? Он продолжил в ответ на ее невысказанный вопрос:

– Думаю, некоторые бы устояли против странника послабее. – И снова в его голосе не было ни намека на надменность. – Но это рискованно. Если хозяин тебя обнаружит, то это означает для него смерть. Их хрупкий разум не может справиться с путаницей, вызванной сознательным присутствием сразу двух сущностей; они не смогут ментально восстановиться. Это также опасно для нас. Более слабый Ночной странник может не оправиться после такого. Требуется много сил, чтобы сохранить дистанцию и выйти до того, как оба разума сольются воедино.

Фейт с трудом сглотнула, теперь понимая, почему он так боялся, что ее обнаружат. Волнуясь не только за физическое благополучие, но и из-за крывшейся в этом психической опасности.

– Когда я была в твоем разуме, ты сказал, что чувствуешь меня, – сказала она, подразумевая вопрос.

– Тут твои способности действуют по-другому. Когда мы странствуем, все наше ментальное существо проецируется в чужое. Обладая даром осознанности, ты все еще полностью бодрствуешь и в то же время находишься в собственной голове. Это завораживает, – сказал он с благоговейным трепетом.

Фейт почувствовала себя скорее сбитой с толку, чем очарованной.

– Но я был бы осторожен, – продолжил Ник. – Хотя я верю, что ты можешь проникнуть в сознание человека так глубоко, как захочешь, не причиняя ему вреда, у каждой способности есть свои пределы. На твоем месте я бы остерегался того, что твои чувства и эмоции слишком вплетены в чужие и, охваченная ими, в этот момент ты теряешь себя. Всегда нужно уметь отделяться от хозяина.

Воцарилась тишина, пока она обдумывала новую информацию, а потом наконец заговорила: