Восстание Персеполиса

- Помнишь ту тему, когда выглядело так, что корпус мог сам себя ремонтировать? Вот сейчас это и происходит.

- Это станет для нас проблемой?

- Да, - сказал Амос. - Я бы сказал, это все усложняет.

Шторм качнулся под ними. Пламя привода стало ярче, Шторм набрал скорость. Ускорение туго натянуло ремни, а протуберанцы по краям ядерного факела окончательно погасли. Два крайних замка упряжи Бобби замерцали янтарем и сместились по корпусу на несколько сантиметров, прежде чем снова покраснели, и остановились. Этот краткий момент привел к адреналиновому удару, пробежавшему через все ее тело. Ее сердце заколотилось у нее в ушах. Ее голос остался спокойным, как будто говорил кто-то другой.

- Есть какие-нибудь светлые мысли?

- Ну-ка дай-ка попробую кое-что, - сказал он, приседая на корточки.

Он стал резать снова, но по более плотной дуге, пытаясь сделать не дыру, в которую они могли бы пролезть, а отверстие поменьше. Когда он закончил круг, то ударил в него кулаком, протолкнув небольшой кусок материала корпуса во внутреннее пространство корабля. Вырезанное отверстие сразу начало затягиваться, но Амос продолжал подрезать его по краям. Он расширял дыру все больше и больше, несмотря на то, что она пыталась закрыться. Его движения были быстрыми, и эффективными. Он не замедлился, даже когда корабль взбрыкнул и провернулся под ними, яркий пример того, как физический труд, выполняемый на протяжении всей жизни, может стать изящным. Бобби знала, что если бы попробовала сделать тоже самое, ничего бы не вышло, но у Амоса диаметр отверстия рос.

- По краям немного подгорит, - сказал Амос. - С этим ничего поделать не могу.

Голос Сабы бормотал где-то в ухе у Бобби. Группы реагирования десантников добрались к камерам изолятора. Время выводить из строя наших маленьких друзей.

- Чем раньше начнем, тем лучше, - сказала Бобби.

- Тут ты не ошибаешься, - сказал Амос. Он начал дышать с беззвучным присвистом сквозь зубы. - Мне придется продолжать это занятие без остановки, пока ребята будут проходить.

- Да ну нахер, - сказал кто-то из их команды. - Не улыбается мне, чтобы меня располовинило и туда и сюда.

Бобби повернулась к солдату.

- Ты сделаешь, как тебе скажут, или я башку тебе прострелю в назидание другим, - сказала она, по ее мнению, даже более вежливо, чем мужчина заслуживал. - Давай к дыре. Пойдешь на счет раз. Три... два...

Мужчина нырнул, и в процессе Амос обрезал его нейлоновую упряжь. Отверстие не затянулось поперек него, только потому, что Амос продолжал непрерывно подрезать края.

- Следующий пошел, - сказала Бобби, указывая на ближайшего солдата. - Ты. Три. Два. Один.

Снова и снова Бобби проталкивала еще одного из своих людей через проплавленную в корпусе дыру. Оставшиеся магнитные замки скопились вокруг нее, как дикие цветы цветы в саду, а обрезанные полосы болтались, реагируя на перемещения корабля. Словно морские водоросли в непостоянном течении.

Медина плавала над ними, и дважды Бобби ловила намек на отблеск факела привода Росинанта, показавшегося из-за станции, как восход солнца, который так и не наступил.

- Будь узковато, Бабс. Это жрет гораздо больше топлива, чем я планировал.

- Продолжай, - сказала она.

И он продолжал. Восемь. Девять. Десять. И наконец, остались только они двое.

- Мы справимся, - сказала она. - Давай мне горелку. Я пропущу тебя.

- Я конечно ценю твое предложение, - сказал Амос. - Но только между нами? Сварщик из тебя плохой. Иди лучше ты. Я все сделаю.

- Давай без героических жестов.

- О, нет, снаружи я умирать не собираюсь, - сказал Амос и указал подбородком на внутренний антураж корабля за дырой. - В худшем случае, помру там.

Бобби переместила магнитные замки к краю оплавленной дыры, и спрыгнула ногами вперед. Руки подхватили ее и втянули в внутрь. Прожекторы костюмов наполняли пространство между корпусами сине-белым сиянием.

Там было жутко. Всё было знакомо, как привычное и любимое лицо, в котором что-то было неправильно. Вместо перекладин из титана, керамики и стали, росли кристаллы. Линии преломлялись в них, и исчезли, похожие на игру света в стекле бутылки. Там, где должны были быть листы из металлического и углеродного волокна, были бесшовные соединения покрытия, при взгляде на которое приходили мысли о раковинах омаров, затем о ткани, затем о ледяной поверхности, формирующей пространство.

В нем безошибочно угадывался марсианский эсминец. И это не было похоже ни на что, виденное ей раньше.

- Захожу, - сказал Амос, и она повернулась, чтобы предоставить ему безопасную точку опоры. Отверстие, в которое они пробились, плотно сжалось. Оно не закрылось совсем, оставшись дырой диаметром сантиметров в пять. В свете прожекторов, Амос улыбнулся своей пустой, любезной улыбкой.

- Ну, с этой частью покончили, - сказал он. - Надеюсь, следующие слои будут попривычнее, если вы понимаете, о чем я.