Восстание Персеполиса

- Я не читала черновики, Адмирал. Как только мы здесь закончим, я попрошу, чтобы мне принесли копию. Я хочу, чтобы этот вопрос оставался мутным, не больше, чем вы.

Ху резко кивнула и улыбнулась, как будто Драммер капитулировала. Гример коснулся ее щек румянами с помощью жесткой кисточки, рассматривая с отдаления ее, будто она была картиной. Ей пришлось побороться с импульсом показать ему язык.

И вот пришло время. Ванегас вышел первым, затем Ху. Они поднялись на подиумы с двух сторон. Драммер была по центру. Экран подиума выдал изображение, видимое только ей, с ползущими строками речи. Она вздернула подбородок.

Не важно, как она себя чувствовала. Не важно, что она думала. Все, что учитывалось прямо сейчас, это как она выглядит и звучит. Пусть ее вид и слова несут видимую уверенность, а настоящую она сможет найти позже.

- Спасибо всем, что пришли, - сказала Драммер. - Как вы знаете, корабль, пришедший из системы Лакония, теперь совершил несанкционированный переход в Солнечную Систему. Позиция союза по этому вопросу однозначна. Лаконианское вторжение является незаконным. Это нарушение власти Союза и суверенитета Коалиции Земля-Марс. Мы встанем как один орган, на защиту Солнечной системы и всех ее граждан.

Драммер сделала паузу. Позади группы, Крисен Авасарала поднялась из своего инвалидного кресла, и отряхнула сари от остатков фисташек. Ее улыбка была видна даже отсюда.

- И Союз, - сказала Драммер, - направит все свои ресурсы на усилия по защите.

Прямо как ты всем нам и приказала, старая ты стерва, подумала она. Но не сказала этого.

В её сне, Саба был мертв.

Она не знала, как он умер и где, но в нелогичности сна, она не подвергала это сомнению. Это была просто правда: Саба был мертв, а она нет. Она больше никогда его не увидит. Не проснется рядом с ним. Из-за этого остальная часть ее жизни будет опустевшей, мелкой и печальной. Во сне, она знала все это. Но то, что она чувствовала, было облегчением.

Саба был мертв, поэтому был в безопасности. С ним не могло случиться ничего плохого. Она не могла ни подвести его, ни отказаться от него, ни почувствовать вес его разочарования. Она проснулась в темноте, и через секунду замешательства, ее накрыла волна подавляющей вины. Но темнота, по крайней мере, поддавалась контролю. Она включила свет вкомнате на четверть. Тусклое золото, такое слабое, чтобы сделать все черно-белым.

Она могла чувствовать гравитацию ускорения, когда поворачивалась. Отсутствие даже следа спиновой гравитации, напомнило ей то, что она и так знала. Она хотела отправить сообщение. Чтобы рассказать Сабе, что она думает о нем, и не жаждет тех неудач, которые забрали бы его навсегда. Но она перерезала эту линию общения, и наличие плохих предчувствий, не было веской причиной, для изменения этой политики.

Она вытянулась в сумраке. Прошла только половина цикла ее сна, но ее не интересовало возвращение к подушке. Вместо этого она умылась, и заказала грушу с чаем, и тортилью с фруктовым джемом. Привычную пищу. А потом, она проверила карту системы.

Буря все еще находилась в безбрежности между орбитами Урана и Сатурна. Полтора миллиарда километров между кольцом, и первыми местами обитания человека любого значимого размера, даже при том, что Сатурн и его луны ближе всего. Пройдя через ворота гораздо раньше своего срока, Буря не использовала полную тягу в Солнечной системе. При их нынешнем ускорении, до нее было несколько недель полета. Драммер надела форму, и вышла в Народный Дом. Станция трубы была рядом с ее апартаментами. Город в пустоте знал, где она находится, и подготовил ей персональную машину, даже без запроса. Ее телохранители шли за ней, как тени с многолетней практикой. В разгар смены, она двигалась, словно по городу призраков. Только мусор, запах тел и старого карри на станции трубы, задержались как обещание, что она не так одинока, как ей кажется.

Дендрарий был зоной с ограниченным доступом. Некоторые из деревьев были экспериментальными, и их размещение в местах с большим количеством людей, повлияло бы на данные экспериментов. Но один человек, или несколько? Это было в пределах допустимого. Внутри было тепло, воздух был наполнен влагой и свежестью кислорода, который еще недавно был выдохом другого живого существа. Это было странное место, экзотическое и сюрреалистичное. Словно вышедшее из фантазии ребенка.

Обычно она была там одна.

Авасарала сидела в тени катальпы, с руками, сложенными на коленях. Они смотрела вникуда, пока Драммер не появилась на черной каучуковой дорожке перед ней.

- Какого хрена ты здесь делаешь? - спросила старушка. - Не спится?

- Я могу спросить тоже самое - ответила Драммер.

- Я больше не сплю. Это одна из вещей, которую теряешь моем возрасте. Но хотя бы пока не страдаю недержанием, так что стерву включать не буду.

Драммер прислонилась к одному из деревьев, и сложила руки. Она не знала, приятно ей, что старушка была здесь, или это ее раздражало, или и то, и другое сразу.

- Есть ли причина, по которой вы остаетесь в Народном Доме? - спросила она, но без стремления задеть.