Восстание Персеполиса

- Да, - подтвердил Амос. - Я бы сказал, это все усложняет.

Шторм покачнулся под ними. Пламя привода стало ярче, он набирал скорость. Ускорение туго натянуло ремни, а протуберанцы по краям ядерного факела окончательно погасли. Два крайних замка упряжи Бобби замерцали янтарем и сместились по корпусу на несколько сантиметров, прежде чем снова покраснели, и остановились. Этот короткий момент взывал адреналиновый удар, пробежавший по всему телу. Сердце заколотилось, отдаваясь в ушах. Но её голос остался спокойным, будто говорил кто-то другой.

- Есть какие-нибудь светлые мысли?

- Ну-ка дай-ка попробую кое-что, - сказал он, приседая на корточки.

Он стал резать снова, но по более плотной дуге, пытаясь сделать не дыру, в которую они могли бы пролезть, а отверстие поменьше. Закончив вырезать круг, он ударил кулаком в его центр, пропихнув небольшой кусок обшивки во внутреннее пространство корабля. Вырезанное отверстие стало быстро затягиваться, но Амос продолжал подрезать его края. Он расширял дыру все больше и больше, несмотря на то, что она пыталась закрыться. Его движения были скупы и эффективны. Даже когда корабль взбрыкнул и провернулся под ними, он не замедлился, являя собой образец того, как физический труд, выполняемый на протяжении всей жизни, превращается в искусство. Бобби знала - попробуй она сделать тоже самое, ничего бы не вышло, но у Амоса диаметр отверстия рос.

- По краям немного подрумянится, - сказал Амос. - С этим ничего поделать не могу.

В ухе Бобби забормотал далекий голос Сабы: Группы реагирования добрались до камер изолятора. Время выводить из строя наших маленьких друзей.

- Чем раньше начнём, тем лучше, - сказала Бобби.

- Тут ты права, - ответил Амос, начиная немелодично присвистывать сквозь зубы. - Мне придется продолжать это занятие без остановки, пока наши будут проходить.

- Да ну нахер, - сказал кто-то из их команды. - Не улыбается мне, чтобы меня располовинило и туда и сюда.

Бобби повернулась к солдату.

- Сделаешь, как тебе скажут, или я тебе башку отстрелю в назидание другим, - сказала она, по её мнению, даже более вежливо, чем заслуживал мужчина. - А ну давай к дыре. Пойдешь на счет раз. Три... два...

Мужчина нырнул, и в процессе Амос обрезал его нейлоновую упряжь. Отверстие не затянулось поперек человека только потому, что Амос продолжал непрерывно подрезать края.

- Следующий пошёл, - сказала Бобби, указывая на ближайшего солдата. - Ты. Три. Два. Один.

Снова и снова Бобби проталкивала ещё одного из своих людей через проплавленную в корпусе дыру. Оставленные на корпусе магнитные замки скопились вокруг неё, как дикие цветы в саду, а обрезанные полосы болтались, реагируя на перемещения корабля, как морские водоросли в непостоянном течении.

Медина плавала над ними, и дважды Бобби ловила намек на отблеск факела привода Росинанта, показавшегося из-за станции, как восход солнца, который так и не наступил.

- Будет узковато, Бабс. Расход топлива гораздо больший, чем я планировал.

- Продолжай, - сказала она.

И он продолжил. Восемь. Девять. Десять. И наконец, остались только они двое.

- Мы справимся, - сказала она. - Давай горелку. Я пропущу тебя.

- Я конечно ценю предложение, - сказал Амос. - Но между нами... Сварщик из тебя никакой. Иди лучше ты. Я всё сделаю.

- Давай без героических жестов.

- О, я снаружи загибаться не планирую, - Амос кивнул подбородком на антураж корабля за дырой. - В худшем случае, там помру.

Бобби переместила магнитные замки к краю оплавленной дыры, и спрыгнула ногами вперед. Руки подхватили её и втянули в внутрь. Прожекторы костюмов наполняли пространство между корпусами сине-белым сиянием.

Здесь было жутко. Словно знакомое, привычное и любимое лицо, в котором что-то неправильно. Вместо перекладин из титана, керамики и стали, росли кристаллы. Линии преломлялись в них и исчезали, напоминая игру света в бутылочном стекле. Там, где должны располагаться листы из металлического и углеродного волокна, были бесшовные соединения на покрытии, при взгляде на которое приходили мысли о раковинах омаров, о ткани, а затем о формирующей пространство ледяной поверхности.

Это без сомнений был марсианский эсминец. И он не походил ни на что, виденное ею ранее.

- Захожу, - сказал Амос, и она повернулась, чтобы предоставить ему безопасную точку опоры. Отверстие, в которое они пробились, плотно сжалось. Но не смогло закрыться совсем, оставшись дырой диаметром сантиметров пяти. В свете прожекторов, Амос улыбнулся своей пустой, любезной улыбкой.

- Так, с этим покончили, - сказал он. - Надеюсь, следующие слои будут попривычнее, если вы понимаете, о чем я.

Алекс продолжал удерживать дистанцию. Это было единственной причиной, по которой они не болтались внутри пространства между корпусами, как крысы в центрифуге. Проникновение внутрь корабля всегда было самым опасным этапом. Бобби знала это с самого начала.