Восстание теней [Восхождение тени]

— Впереди, — закончив молитву, сообщил послушник новому командиру, — лежат Внешние залы. Теперь мы переходим из Того, что было построено, к Тому, что выросло.

Эти названия ничего не сказали капитану, но к такому он уже привык.

— Далеко мы от того места… как оно там называется… где ваши монахи?

— Скважины? Теперь недалеко, — ответил Сурьма.

— Достаточно близко, чтоб нам всем захлопнуть рты, — добавил Яшма и, протянув длинную волосатую руку, отвесил подзатыльник одному из стражей, обрывая его бормотание. — Всем нам, — сердито повторил он.

Схлопотавший затрещину юнец ответил командиру мрачным взглядом.

В свирепости Молота Яшмы капитан не сомневался, но опасался, что остальные стражи могут и не справиться с задачей, если дело дойдёт до дела.

— Прямо здесь, за углом, — прошептал Сурьма. — Позвольте мне пойти первому и найти кого-нибудь, кто мог бы с нами поговорить. Нам не следует беспокоить их больше, чем требуется — они идут Стезёю Старейших, всё-таки. Так мы называем время воздержания и молитв.

— Один ты не пойдёшь. Эй, Чугунная чушка, — приказал Яшма провинившемуся ранее стражу, — иди с ним. Смотри, чтоб он не влип в неприятности, и верни целым и невредимым.

Паренёк по имени Чугунная чушка, кажется, был очень доволен тем, что ему поручили настоящее мужское дело: он приосанился под своим тяжёлым плащом и опустил короткую фандерлингскую алебарду, больше похожую на копьецо со штыком. У него не было ни шлема, ни доспехов, и если бы не оружие, стража можно было бы принять за монаха.

“И как мы собираемся с кем-то сражаться, — мелькнуло в голове у Вансена, — когда наша армия — от горшка два вершка и закована в шерсть?”

Разведчики потрусили по извилистому коридору и быстро скрылись из виду. Вансен, у которого спина уже начала ныть от того, что ему по большей части приходилось идти, согнувшись почти вдвое, едва успел перевести дух, а парни, громко топоча, уже неслись обратно.

— Мертвы! — глаза Сурьмы распахнулись так широко, что казалось, теперь никогда не закроются полностью. — Все они, в своих кельях!

— Как? — вскинулся Яшма прежде, чем капитан успел открыть рот.

— Нельзя сказать, — возбуждённо выдохнул Чугунная чушка. — Но один из них — малыш Пьютер. Я его знаю, ему было не больше тринадцати!

— Но что их убило? — допытывался Яшма. — Там была кровь?

Феррас Вансен был для них чужаком, а Яшма — уже привычным командиром, и капитан мог понять, почему в такой момент стражам хотелось держаться за знакомый порядок вещей, но недопонимание сейчас могло в будущем стоить им жизней.

— Позволь мне задавать вопросы, командир стражей, — попросил он мягко, но твёрдо. — Брат Сурьма, что ты видел? Опиши только то, что действительно видел, а не то, что, как ты думаешь, случилось. И давайте говорить тихо.

Сурьма сделал глубокий вдох.

— Кельи находятся друг рядом с другом, на расстоянии нескольких шагов, и не имеют дверей. Отшельники все лежат в своих кельях так, как будто умерли сидя. Их четверо — нет, пятеро. Там их пятеро, остальные кельи пусты, — монах ненадолго замолчал — Вансен видел, что он старается успокоиться и собраться с мыслями. — Другие кельи, там, докуда мы дошли, были пусты. Около дюжины. После этого мы повернули назад.

— Было ли там что-нибудь, указывающее на то, что их убило? Тела остыли?

Сурьма выглядел озадаченным.

— Нет, крови не было, но они все мертвы. У кого-то были открыты глаза — но не у всех. Мы их не трогали. Мы не знали, кто ещё мог таиться там, наблюдая за нами…

Вансен нахмурился:

— Всё это звучит очень странно. Если они умерли вот так, в своих кельях, значит, они не сопротивлялись. Должно быть, их застали врасплох. Но крови нет? Очень странно.

Чтобы получше ухватить свой топор, солдат вытер руки о бриджи. Жена Сланца, Опал, потратила два дня, так и сяк складывая да перешивая фандерлингские одёжки, чтобы изготовить ему подходящую пару.

— Идёмте. Чугунная Чушка, веди нас, но когда мы доберёмся до места, первым пойду я.

Он повернулся к остальным; на лицах всех его спутников было написано немалое волнение, и только Молот Яшма, напротив, кровожадно скалился.

— Теперь мы пойдём молча. Если вам нужно будет что-нибудь сказать — действительно нужно — тогда, во имя богов, говорите тихо. Если это сумеречный народ, то помните: они бесшумнее, умнее и свирепее, чем вы можете себе представить — они них иначе как о врагвхспособны услышать шёпот за сотню шагов.

Говоря это, он, однако, почувствовал укол стыда. Разве Джаир не был в некотором роде его другом? Но капитан потерял и на Колкановом поле, и в других местах слишком много людей, чтобы не думать о других кварах иначе как о смертельных врагах.

— Вы меня поняли? Отлично. Яшма, ты идёшь следом за мной. Покажи своим парням, как должен мужчина идти навстречу опасности.