Восстания военных поселян в 1817-1831 гг.

Вечером 13 июля пришел в Дубовицы генерал Эйлер с двумя баталионами карабинеров и восемью орудиями. Хотя генерал Эйлер мечтал отличиться подавлением восстания и приобрести репутацию чуть ли не спасителя трона, но ни личные его качества (по отзывам сослуживцев, он отличался жестокостью и необыкновенной трусостью), ни обстановка, которую он застал в округах поселений, не позволяли надеяться на скорое подавление восстания. Мятеж бушевал почти во всех округах 2-й поселенной дивизии, а 14 июля перекинулся в округа поселенной артиллерийской дивизии. Генерал Эйлер не только не пошел усмирять мятеж в округах дивизий, но даже не вступил с своими баталионами в город, как обещал царю.

А между тем силы правительственных войск были весьма значительны, поселяне же не имели не только артиллерии, но и вообще сносного вооружения. Но страх перед поселянами был настолько велик, что, имея одиннадцать кадровых баталионов и артиллерию, генерал Эйлер считал себя недостаточно сильным, чтобы приступить к усмирению восстания, и потому приказал баталионам 8-й пехотной дивизии, не принадлежавшей к поселенному корпусу, форсированно идти с карантинной линии в Дубовицы. У царя же он просил еще несколько эскадронов кавалерии. Впрочем и эта «письменная» деятельность генерала Эйлера скоро закончилась.

15 июля свершилось событие, которое имело решающее значение для дальнейшего поведения трусливого генерала: он получил известие, что в тылу его войск, по дороге на Новгород, в селе Коростыне, восстали поселяне Барклаевского полка[8]. Генерал Томашевский, выступивший против восставших с двухбаталионным отрядом и артиллерией, донес генералу Эйлеру, что входившие в состав его отряда артиллеристы и баталион Аракчеевского полка отказались повиноваться и действовать против поселян, и сам генерал едва не попал в плен к поселянам.

В том же рапорте Томашевский пишет о другом ошеломляющем известии: поселяне Барклаевского округа возмутили крестьян находящейся по соседству Свинорецкой волости[9], и те вместе с мастеровыми 5-го и 6-го военных рабочих баталионов 17-го утром напали на оставленный генералом день назад лагерь при Княжьем дворе. Они разгромили лагерь, перевернули все офицерские палатки, уничтожили имущество офицеров и убили полковника Неймана и майора Маковского. Это решило дело. С этого момента генералом Эйлером окончательно овладело паническое настроение. Не столько поразила генерала измена гренадер генерала Томашевского (хотя и этот факт представлялся невероятным в те времена случаем), сколько то, что пожар восстания бушевал уже в тылу его отряда, и дорога на Новгород была отрезана. Он не помышлял теперь об усмирении восстания, об арестах и наказании виновников возмущения, забыл и о своих обещаниях царю.

Сразу же по получении известий о новых восстаниях генерал Эйлер, не дожидаясь даже смены своих карабинеров, находящихся в карауле, поспешно выступил из Дубовиц и побежал к Новгороду. Но фортуна не совсем отвернулась от генерала: на пути в Новгород он получил известие о восстании поселян 1-й гренадерской дивизии, расположенной за Новгородом, по берегам реки Волхова. Это обстоятельство спасло репутацию генерала: царю он донес, что, исполняя долг верноподданного, узнав о восстании, немедленно бросился с отрядом с целью восстановить порядок «в местах, столь близких к пребыванию императорской фамилии».

Генералу пришлось проходить с отрядом мятежное село. В селе его не встретило начальство: офицеры были перебиты или арестованы. Округом управляла выбранная поселянами тройка — командиры из солдат. Генерал держался с ними трусливо и унизительно. Чтобы умилостивить поселян и самому уйти невредимым, генерал соглашался с поселянами во всем, говорил им о суде над офицерами (!), приказал содержать их под строгим арестом, толковал с выборными командирами-солдатами (каково это было ему — выученику Аракчеева?) о продовольствии, их нуждах и т. д.

Царю он писал: «Взять с собой чиновников и офицеров не мог по причине их болезненного состояния, как и потому, чтобы не произвести нового возмущения».

Рано утром 20 июня Эйлер с карабинерами и артиллерией прибыл в Новгород, но, до конца верный себе, не помышлял об усмирении поселян 1-й гренадерской дивизии.

ВОССТАНИЕ В НОВГОРОДСКОМ УДЕЛЕ ВОЕННЫХ ПОСЕЛЕНИЙ

Новое возмущение вспыхнуло 16 июля за Новгородом в Австрийском полку, в 100 верстах от Старой Руссы.