Восстаньте из праха (перевод М. Ахманова)

На следующий день, после завтрака, Геринг прислал стражников за Бартоном и Фригейтом. Таргоф сурово взглянул на Бартона и тот представил себе, какие мысли бродят сейчас в голове у рыжего моряка. Однако деваться было некуда, и Бартон с Фригейтом, сопровождаемые охраной, двинулись к «дворцу» правителя. Геринг сидел у стола в большом дубовом кресле с трубкой во рту. Предложив своим невольным гостям сесть, он подвинул к ним сигареты и вино.

— Время от времени, — произнес немец, — я люблю расслабиться и поболтать с кем-нибудь, кроме моих помощников, которые, должен сказать, не блещут интеллектом. Особенно мне нравится беседовать с теми, кто жил после моей смерти, или с людьми, знаменитыми в свое время. Но таких у меня совсем немного.

— Многие из ваших невольников-израильтян жили после вас, — сказал Фригейт.

— О, эти евреи! — Геринг плавно взмахнул своей трубкой. — С ними не оберешься хлопот. Они слишком хорошо меня знают. Сидят, как замороженные, когда я пытаюсь говорить с ними, и довольно часто пытаются меня прикончить — так что с этой публикой особенно не расслабишься... Я, собственно, ничего против них не имею. Я не слишком жалую евреев, но я дружил со многими из них.

Бартон покраснел. Геринг, пососав трубку и пустив пару клубов дыма, продолжал:

— Фюрер был великим человеком, но у него имелось несколько пунктиков. Один из них — его отношение к евреям. Мне же это было безразлично. Но в Германии тех лет преобладали антиеврейские настроения и человек должен был идти в ногу со временем, если хотел занять достойное место в жизни. Впрочем, довольно об этом. Даже здесь нельзя избавиться от них...

Он разглагольствовал так несколько минут, затем принялся расспрашивать Фригейта о судьбе своих современников и истории послевоенной Германии.

— Если бы вы, американцы, обладали политическим чутьем, — заметил он, — вы должны были бы объявить войну России,

сразу же после нашей капитуляции. Мы сражались бы вместе с вами против большевиков, и мы бы их сокрушили.

Фригейт ничего не ответил. Геринг осчастливил своих слушателей парой сальных анекдотов, после чего велел Бартону рассказать о странном событии, которое произошло с ним перед воскрешением в долине Реки.

Бартон был поражен. Откуда Геринг узнал об этом? От Казза? Или у него имелись информаторы среди рабов?

Он подробно рассказал обо всем — начиная с момента, когда он открыл глаза и обнаружил, что висит в огромном пространстве, заполненном плавающими телами, до того мгновения, когда человек в летающем каноэ направил на него металлическую трубку.

— У Моната, пришельца со звезд, имеется гипотеза, согласно которой некие существа — назовем их, для удобства, «создания Икс», наблюдали за человечеством с тех пор, когда оно вышло из первобытного состояния — то есть около двух миллионов лет. Каким-то образом они сканировали каждую клетку каждого человека с момента рождения до самой смерти и сохраняли эту информацию. Подобная концепция способна вызвать головокружение: однако она не более поразительна, чем воскрешение всего человечества и переустройство этой планеты в бесконечную речную долину. Возможно, каждая личность была записана в течение своей жизни. Но может быть, эти сверхсущества, эта раса Икс, способны улавливать сигналы из прошлого, вибрации отлетевшего времени, подобно тому, как мы на Земле видели свет звезд, погасших тысячи лет назад.

— Монат, однако, склоняется к первому предположению. Он не верит в возможность путешествий во времени. Монат считает, что раса Икс долгое время накапливала эти записи. Каким образом, он не знает. Затем эту планету переоборудовали для нас; теперь она — один огромный речной мир. Во время нашего плавания вверх по Реке мы беседовали со многими десятками людей и их рассказы, без сомнения, подтверждают это; одни пришли с крайнего севера, другие — с южных широт. Их описания, собранные вместе, дают картину мира, превращенного в одну гигантскую зигзагообразную речную долину.