Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции.

– Да! Удивительно эффектное совпадение! – признал он, надевая очки, чтобы лучше рассмотреть воздух, небо и солнце. – Удивительно эффектное совпадение! – повторил он веско. – Вот как раз подобные случаи и наталкивают неустойчивые умы на мысль о чуде. А, тем не менее, что произошло, спрашиваю я вас? По неизвестным мне причинам, – перешел он на тот тон, каким обычно читал лекции студентам, – в нашем районе, там, наверху, – показал он (для точности?) своей бородой этак вверх, – там внезапно изменилась температура и барометрическое давление. При создавшихся новых условиях процент относительной влажности воздуха понизился, а поэтому водяные капли облаков начали энергично испаряться. Явление это очень простое, и каждый из нас наблюдал его сотни раз, но сегодня оно случайно совпало с нашим разговором, и вот – чудо!

– Значит, это не чудо? – с надеждой в голосе спросила встревоженная фрау Грюнберг.

– Отнюдь нет! – успокоил ее мистер Корри. – Какое же это чудо? Ведь каждое ненастье когда-нибудь да кончается! Кончилось и это ненастье, вот и все!..

– Совершенно правильно! – компетентно подтвердил специалист по ненастьям мсье Дико. – Каждое ненастье обязательно когда-нибудь кончается!

– К сожалению, вы правы! – вздохнул сеньор Паоло и отошел от окна.

– В наше время чудес не бывает! – с удовлетворением признала мадам Пико, и было видно, что она боялась возможного чуда, а теперь успокоилась. И, успокоившись, с укором посмотрела на господина Инкто.

– Очень рада! – весело созналась мадам де-ла Рока. – Если бы это было чудо, я, право, не знала бы, как себя вести! Можно ли было, например, сегодня обедать, если бы мы днем увидели чудо?

Никто из них не видел, как господин Инкто поникнул головой, как губы его искривились гримасой сострадания и скорби, как подернулись его глаза тенью горечи… И пока они, успокоенные и удовлетворенные, выносили свой приговор, пока господин Инкто стоял у окна, опустив голову, голубой провал в небе опять затянулся облаками, опять потемнело, опять безнадежный дождь скучно полил по стеклам окон.

Господин Инкто поднял голову.

– Опять дождь? – глухо и беззвучно спросил он. – Что ж! Вероятно, опять изменилась температура и что-то такое стало с барометрическим давлением и с относительной влажностью… Не правда ли, профессор? Конденсация водяных паров в воздухе с образованием облаков… Самое заурядное физическое явление, которое все мы тысячу раз видали… И, конечно, никакого чуда в нем нет! Да и может ли быть чудо вообще, а в наше время – в особенности? Не правда ли?

Он обвел всех глазами и, поклонившись, пошел к выходу.

Но у двери его остановила мадемуазель Софи. Она подошла к нему, подняла на него свои лучистые глаза и прошептала со страстной убежденностью, почти с благоговением:

– Я знаю… Это было чудо!

Господин Инкто посмотрел на нее теплым-теплым взглядом. Он осторожно и нежно прикоснулся пальцами к ее плечам, словно хотел обнять ее, и сказал ей с глубоким выражением:

– Как вы счастливы! Как вы счастливы!

Нарциссов Борис Анатольевич (1906–1982) – поэт, переводчик, критик, прозаик

Родился в селе Наскафтым Кузнецкого уезда Саратовской губернии, ныне Шемышейский район Пензенской области. Отец его был ветеринаром, мать Валентина Кирилловна (урожденная Янсон) не работала. В 1913 году семья переехала в г. Ямбург (ныне Кингисепп) в 83 километрах от Санкт-Петербурга. В 1919 году они вместе с частями Белой армии оказалась в Эстонии, где, благодаря эстонским корням матери, получили гражданство. Борис учился в русской гимназии (1921–1924), окончив которую поступил и в 1931 году с отличием закончил естественно-математический факультет Юрьевского (ныне Тартусского) университета по специальности химик.

Таллин будет всегда (за исключением перевода стихотворения А. Раннита «Отрешение», включенного в авторский сборник Нарциссова) светлым пятном в мрачных стихах поэта.

С присоединеним Эстонии к СССР продолжал работать по специальности, пока не был призван в Советскую Армию. В 1943 году перешел фронт и был отправлен инженером-химиком на сланцевый завод все в той же Эстонию. В 1944 году Нарциссов вместе со всем персоналом завода эвакуировался в Германию и в конце войны оказался в находившемся во французской зоне лагере Ди-Пи. По воспоминаниям других ди-пийцев, он читал лекции о литературе в ряде беженских лагерей. Затем последовала эмиграция сначала в Австрию (1950–1953), а оттуда затем в США, где работал консультантом по научно-технической литературе в различных научных библиотеках до выхода на пенсию в 1971 году.

Семейная жизнь сложилась тоже удачно. Жена Лидия Александровна, урожденная Горшкова (1913–2004), ценила творчество мужа. Они были счастливыми супругами, счастливыми родителями сына, счастливыми дедушкой с бабушкой.