Восставшие из пепла. Как Красная Армия 1941 года превратилась в Армию Победы

Безвозвратные потери за 12 месяцев составили 3 258 216 человек – при том, что численность Красной Армии к началу периода возросла в два раза, вермахта – в полтора раза. (Прим. ред.)

261

Задачи, поставленные Сталиным перед войсками в феврале 1943 года (в частности, директивой № 30044 от 11 февраля), не предусматривали действий на Правобережной Украине и касались только выхода к Днепру. Таким образом, в общих чертах они были выполнены уже к исходу сентября. (Прим. ред.)

262

Заметим, что если советские историки в основном действительно предпочитали более подробно освещать второй период войны (судя по официальным многотомникам, примерно в пропорции 2:1), то с начала 1990-х годов российские историки стабильно проявляют значительно больший интерес именно к первым полутора годам войны – примерно в таком же соотношении, а то и 3:1. (Прим. ред.)

263

В данном случае автор сам демонстрирует пример столь критикуемой им неадекватности анализа – уравнивая отсутствие успеха в советском наступлении под Ржевом с поражением противника в заметно более масштабном наступлении под Сталинградом и помещая в контекст этих операций малозначительный и локальный отход на несколько километров на реке Чир – последствия которого были ликвидированы уже через пару недель новым наступлением на Среднем Дону. Если неудачи в Донбассе и под Харьковом, безусловно, имели серьезные масштабы и последствия (хотя и несравнимые с общим успехом зимней кампании), то упомянутое в одном ряду с ними оставление Севска стало лишь локальным эпизодом, а успешный отвод немецких войск из Демянского котла вообще трудно назвать поражением Красной Армии. Напротив, автор ни словом не упомянул столь важное событие, как прорыв блокады Ленинграда. Не обмолвился он и о другом событии, локальном, но весьма знаковом – и куда более значимом, нежели действия на Чире, под Севском либо даже под Старой Руссой. Это окружение немецкой дивизионной группировки в Великих Луках, срыв полуторамесячных упорных попыток немцев ее деблокировать и окончательное уничтожении окруженного гарнизона в январе 1943 года. (Прим. ред.)

264

На самом деле сюжет с неудачным наступлением с Букринского плацдарма, скрытой переброской 3-й танковой армии под Лютеж и последующим успешным освобождением Киева был одним из самых известных в советской историографии Великой Отечественной войны. (Прим. ред.)

265

Заметим, что в июне 1941 года Красная Армия уступала вермахту и его союзникам как минимум в полтора раза по численности и в четыре раза – по уровню моторизации. Эта разница в миллионы человек и сотни тысяч автомашин никак не компенсировалась формальным численным превосходством по отдельным показателям – например, в числе танков или самолетов. Странно, что автор игнорирует эти показатели, особенно рассуждая о маневренной войне. (Прим. ред.)

266

И это заявление выглядит странно, поскольку в предыдущих работах этого цикла автор называл совсем другие цифры. Так, на 22 июня 1941 года в действующих войсках Красной Армии на западе насчитывалось 2 901 000 солдат, а всего в вооруженных силах СССР – 5 373 000 человек. На 1 января 1942 года общая численность советских вооруженных сил составила около 8 000 000 человек; численность действующей армии дается Гланцем лишь на 1 марта того же года – 4 663 697 человек. См.: Дэвид Гланц. Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году. М.: Яуза, Эксмо, 2008. С. 34, 50. Официальная советская историография дает на 1 января 1942 года численность действующей армии в 4 199 000 человек. См.: История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 4. М.: Воениздат, 1975. С. 305. Таким образом мы видим заметное увеличение как советских вооруженных сил в целом, так и их действующей части. (Прим. ред.)

267

Написано по-русски.

268

Ни здесь, ни в предыдущих книгах цикла автор не представил обстоятельного разбора ни одной подобной ситуации – ограничившись кратким набором мифов, в основном созданных советской историографией в 60-е годы, когда генералы старательно валили на Сталина свои провалы и просчеты. В итоге получается, что Сталин стал прислушиваться к своим полководцам сразу же, как только начались победы. (Прим. ред.)

269