Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч

Он вернулся. Раненая лошадь все еще пыталась вырваться и убежать, она рвалась и Кроне никак не удавалось с ней справиться. Джоссерек изо всех сил схватился за уздечку. Через минуту Кроне удалось утихомирить лошадь.

Рана была неопасной, но нужно было срочно принимать меры. Они снова пустили лошадей рысью. Расстояние между ними и преследователями сократилось вдвое. Мысленно Джоссерек был рядом с Донией.

Она неслась по пустоши. Те двое сквернословили и насмехались позади нее. Впереди маячил высокий куст бузины. Дония мгновенно развернулась перед ним. Вот когда пригодились долгие часы тренировок! А две сумасшедших бабы не смогли так быстро остановиться и проскочили вперед справа и слева от куста. Дония пустила лошадь вслед за ними, управляя коленями. В обоих руках сверкнуло по ножу.

Один вонзился в спину лучницы, распоров тело снизу вверх, другой угодил в бок ее напарницы между грудной клеткой и бедренной костью. Обе рухнули на землю. Лучница неподвижно лежала в траве, другая, воя и харкая алой кровью повалилась в колючий кустарник.

Пустив лошадь галопом, Дония присоединилась к своим путникам.

— Держи, — она бросила поводья Джоссереку. — Ты поведешь мою лошадь, а я поеду на раненой, пока она сможет двигаться. Потом мы ее прикончим. — Она прыгнула на спину раненой лошади.

— Галопом! — прокричала она.

Ощущение мощного ровного движения овладело Джоссереком. Ветер свистел в ушах, выдувая слезы из глаз. Он бросил взгляд назад и увидел, что преследователи отстали. Они равнодушно отнеслись к потере товарок. Но через некоторое время они прокричали что-то друг другу и остановились. Он видел, как они спешились, перенесли свое незамысловатое снаряжение на свежих лошадей и подтянули стремена.

Рана лошади Донии кровоточила, она спотыкалась. Джоссерек слышал ее мучительное дыхание.

— К ночи они нас догонят, — холодно констатировала Крона.

— Мы будем держаться вместе, верно, Джоссерек? — спросила Дония. — Мы еще отправим несколько из них на съедение муравьям. Но поклянись, если увидишь, что я в безвыходном положении и ничего не могу сделать, ты меня убьешь. Я обещаю тебе то же самое. Сдаваться нельзя. Если они одолеют, лучше искать спасения в смерти.

Крона хранила молчание. Джоссереку было интересно, поступит ли она так же, как они с Донией, или примет пытки и унижение, как последнее испытание твердости духа. Но почему нужно выбирать между пытками и смертью? В сознании у него забрезжил выход из положения.

— Дония! — закричал он, глаза у него возбужденно блестели. — Крона, мы можем с ними справиться!

Дония изумленно уставилась на него, проводница же осталась безучастной. Так же мерно стучали копыта лошадей.

— Каким образом? — спросила Дония.

— Надо поджечь траву. На равнине она быстро загорится, а ветер дует прямо на них. Быстрее!

Горечь послышалась в голосе Донии.

— Я боялась, что ты это предложишь, — сказала она так тихо, что скрип седла почти заглушил слова. — Нет. Уничтожить землю… добровольно? Нет. Я сама тебя убью, если ты это сделаешь.

Его взорвало.

— Ты тайный агент Империи! — взревел он. — Ты начнешь когда-нибудь думать? Мы, только мы одни, можем предупредить северян о планах Сидира. — И уже обращаясь к Кроне: — Если рогавикьянцы не сдадутся, баромьянские всадники уничтожат все стада на северных землях. Перебьют всех животных. И у них есть все возможности сделать это. Неужели это известие не стоит нескольких квадратных миль равнины, которые снова зарастут травой?

Дония застонала, Крона закрыла рукой лицо. Пальцы ее так напряглись, что выступили сухожилия на тыльной стороне ладони и побелели костяшки. Когда она открыла лицо, ее Джоссерек едва расслышал ее за грохотом копыт:

— Он говорит правду. Мы должны так сделать.

Прошла еще минута, прежде чем Дония выдохнула:

— Да, пожалуй.

Джоссерека захлестнуло ощущение первой, пусть и не очень значительной победы.

Он не ожидал, что хотя бы одна из них пойдет на это. Он осадил лошадь, сорвал несколько веток с куста и набрал немного хворосту. Это заняло немало времени. Не сразу ему удалось зажечь сухую листву, но вскоре огнем был охвачен весь пучок.

Теперь Джоссерек поскакал, делая зигзаги. Он наклонялся то влево, то вправо, касаясь своим факелом травы и кустов. Поднялось зарево. Оно волной расходилось от Джоссерека, двигаясь в сторону преследователей. Пламя вздымалось и клокотало, дым вскипал, словно морская пена, пепел клубился над обуглившейся землей. Сквозь гарь он с трудом разглядел, как отступали бродяги. Их неистовые вопли едва слышались в гуле пожара.

Они, должно быть, обогнули горящий участок, и теперь огонь окружал их со всех сторон. Они явно были ненормальными. Те, кому было уже нечего терять, горели заживо. Остальные пытались вырваться из огненного кольца, но пламя настигало их.

Ненормальные? Джоссерек подумал об этом и остановился. Лошадь дрожала и тяжело дышала под ним; глубокое, болезненное дыхание — так же дышала лошадь Донии. Ветер с ледника развевал гриву, обдувал пот, блестевший на крупе. Вой ветра перекрывал рев пожара.