Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч

Имрик строил всевозможные планы, один хитрее другого. Подумал он и о том, чтобы направить внимание Скафлока на других женщин — но нет, его воспитанник сразу узнает любой любовный напиток, а над истинной любовью не властны даже боги. Однако, если это чувство умрет естественной смертью, тайна Скафлока потеряет всякое значение. И все же Имрик не посмел положиться на такой ничтожный шанс. Значит, следовало похоронить тайну происхождения его воспитанника как можно глубже и как можно скорее.

Ярл британских альвов порылся в памяти. Насколько он помнил — ведь точно запомнить события растянутой на тысячелетия жизни дело нелегкое — только один человек, кроме него, знал всю историю.

Он послал за Огненным Копьем, своим доверенным гвардейцем — тот хоть и был всего лишь двухсотлетним юнцом, но отличался хитростью и хорошо знал магию.

— Лет двадцать назад к югу от Альвгейта жила в лесу некая колдунья, — сказал он. — Она могла умереть или уехать оттуда, но я хочу, чтобы ты ее выследил и, если она еще жива, убил на месте.

— Да, господин, — кивнул Огненное Копье. — Если позволишь мне забрать несколько охотников и собак, мы отправимся вечером.

Имрик дал ему еще несколько указаний.

— Бери все, что тебе нужно, и начинай, как только сможешь. Не спрашивай меня о причинах и никому не говори потом об этом деле.

Фреда с радостью встретила любимого в своих покоях. Хотя ее очаровало великолепие Альвгейта, она дрожала от страха каждый раз, когда Скафлок покидал ее. Жители замка — высокие проворные альвы и божественно прекрасные альвини, низовики, гоблины и другие, еще более необычные существа, работавшие на них, а также виверны[7], используемые вместо соколов при охоте, львы и пантеры, содержавшиеся ради удовольствия, грациозные альвийские кони и собаки — все это было для нее совершенно чужим. Прикосновения альвов были холодны, их лица неподвижны, как у статуй, и вместе с тем нечеловечески изменчивы. К тому же древний язык, одежда и обычаи разделяли их непреодолимой пропастью. Накрытый голубоватым туманом великолепный замок, бывший одновременно голой скалой, чары, наполняющие его вечный полумрак, духи, населяющие холмы, леса и воды — все угнетало ее своей необычностью.

Но когда Скафлок был рядом, Фреде казалось, что Эльфхейм находится на границе Рая. «Да простит мне Бог такие мысли, — шептала она, — как и то, что я не сбежала из этого языческого места в святой холод и мрак монастыря!»

Скафлок был весел, полон жизни и дурачился до тех пор, пока Фреда не начинала смеяться вместе с ним. Из его уст лились песни, все в ее честь, его руки и губы приводили ее в неистовство, продолжавшееся, пока наслаждение не соединяло их тела воедино. Она видела его в битве и понимала, что как на землях, населенных людьми, так и в Стране Чудес найдется немного таких воинов. Она гордилась им, поскольку сама происходила из рода вождя. Но не оказалась ли она плохой дочерью и сестрой, если чары так быстро изгнали из ее сердца печаль, заменив безграничным счастьем? Но у нее не было выбора — ведь Скафлок не стал бы ждать, пока минует срок траура, а где найти лучшего отца для внуков Орма и Эльфриды?

Фреда знала, что он ее любит. Должен любить, иначе для чего он бы спал с нею и проводил вместе почти все свое время, хотя мог обладать любой альвиней? Она не знала, как глубоко ее тепло проникало в его душу, никогда прежде не испытывавшую подобного чувства. До встречи с Фредой Скафлок не понимал своего одиночества. Он знал, что если не заплатит определенной цены — а делать этого он не хотел — то должен будет когда-нибудь умереть, и жизнь его станет лишь краткой вспышкой в долгой памяти альвов. Поэтому ему хорошо было иметь рядом кого-то такого же, как он сам.

Несколько дней они были очень заняты: ездили на быстрых альвийских скакунах, плавали на стройных лодках и прошли пешком много миль по лесам и холмам. Фреда была хорошей лучницей, поскольку Орм хотел, чтобы женщины его рода умели защитить себя. С луком в руке и волосами, переливающимися всеми оттенками коричневого, она казалась молодой богиней охоты. Они глазели на чародеев и комедиантов, слушали музыкантов и скальдов, восхищавших альвов своим искусством, хотя оно было слишком утонченным для человеческого вкуса. Навестили они и друзей Скафлока: гномов, живущих между корней деревьев, стройных белых духов воды, старого фавна с печальными глазами и диких животных. Правда, Фреда не могла с ними разговаривать, только улыбалась и смотрела на них широко открытыми глазами.

Фреда мало думала о будущем. Разумеется, однажды ей придется отвести Скафлока в страну людей и уговорить принять крещение. Наверняка, это будет хороший поступок, за который ей простятся все нынешние грехи. Но это будет не скоро. В Альвгейте время, казалось, стояло на месте, и девушка потеряла счет дням и ночам; а ведь столько еще следовало сделать.