Восставший из ада. Ночной народ

Сначала все шло неплохо. Было приятно вырваться из офиса – где ее хватятся, но и черт с ним, – и из квартиры, всем напоминавшей о времени с Буном. Лори ехала не наобум, но была к этому чертовски близка; ни на одной карте, попадавшей ей в руки, Мидиана не нашлось. Однако в общении с полицией она слышала упоминания и о других городках. Среди прочих – Шир-Нек, его она помнила, и вот он-то на картах был. Его она и выбрала своей целью.

Лори не знала ровным счетом ничего о местности, которую пересекала. Ее семья вышла из Торонто – цивилизованного востока, как выражалась мать вплоть до своей смерти, так и не простив мужа за переезд вглубь страны. Предубеждение передалось и дочери. Вид пшеничных полей, простирающихся так далеко, насколько хватало глаз, служили скудной пищей для воображения, и ничто из увиденного в дороге не заставило ее передумать. Злаки росли бесхозными, пока будущие жнецы занимались другими делами. Сплошное однообразие утомляло больше, чем она ожидала. Она прервала путешествие в Макленнане – в часе езды от Пис-Ривер – и проспала целую ночь как убитая в постели мотеля, чтобы встать спозаранку на следующее утро и снова отправиться в дорогу. До Шир-Нека, по ее расчетам, она добралась бы к полудню.

Однако вышло иначе. К востоку от Пис-Ривер она заблудилась и проехала, как ей казалось, целых шестьдесят километров в неверном направлении, пока не нашла заправку и того, кто мог помочь.

В грязи у ступенек офиса заправочной станции играли в пластмассовые армии близнецы. Их отец, от которого они унаследовали светлые волосы, затоптал среди батальонов сигарету и подошел к машине.

– Что я могу вам предложить?

– Бензин, пожалуйста. И… кое-какую информацию?

– Это вам дорого обойдется, – сказал он без улыбки.

– Я ищу городок под названием Шир-Нек. Вы его знаете?

Военные игры за его спиной стали громче. Он обернулся к детям.

– Вы заткнетесь? – сказал он.

Мальчишки искоса переглянулись и замолкли, пока он не повернулся обратно к Лори. Долгие годы работы под солнцем состарили его преждевременно.

– На что вам сдался Шир-Нек? – спросил он.

– Я хочу… кое-кого найти.

– Вот как? – ответил он, откровенно заинтригованный. Одарил ее улыбкой, предназначенной для зубов получше. – Я его знаю? У нас тут незнакомцев немного.

От спроса вреда не будет, решила она. Она залезла рукой в окно машины и достала из сумки фотографию.

– Я полагаю, вы никогда не видели этого человека?

У крыльца разворачивался Армагеддон. Перед тем как взглянуть на фотографию Буна, он оглянулся на детей.

– Я сказал вам заткнуться на хуй! – крикнул он и вернулся к фотографии. Реакция была незамедлительной. – Да вы знаете, кто это?

Лори замялась. Обгоревшее лицо перед ней мрачнело. Но поздно уже притворяться незнающей.

– Да, – она пыталась не задеть своим тоном. – Я знаю, кто это.

– И знаете, что он сделал? – губы мужчины скривились, когда он заговорил. – В газете печатали его фотографии. Я видел. – Он снова обернулся к детям: – Вы заткнетесь?

– Это не я, – возразил один из парочки.

– А мне насрать кто! – последовал ответ.

Он с замахом двинулся на них. За секунду они шмыгнули из его тени, бросив в страхе свои армии. Гнев на детей и отвращение при виде фотографии слились в единое возмущение.

– Гребаное животное, – сказал он, возвращаясь к Лори. – Вот кем он был. Зверем.

Он сунул ей обратно оскверненную фотографию.

– Правильно сделали, что его грохнули. А вам чего надо, место освятить?

Не отвечая, она забрала фотографию из масляных пальцев, но он что-то разглядел в ее выражении. Продолжал гнуть свое.

– Таких надо стрелять, как собак, дамочка. Как гребаных собак.

Она отшатнулась перед напором его злобы, а руки дрожали так, что она с трудом открыла дверь машины.

– Бензина не надо? – спросил он вдруг.

– Идите к черту, – ответила она.

Он казался изумленным.

– Да что с вами такое? – сплюнул он.

Она повернула ключ, молясь про себя, чтобы машина не играла с ней шуток. Повезло. Уезжая на всех парах, она бросила взгляд в зеркало и увидела, как ей вслед из поднятой пыли кричит заправщик.

Лори не знала, откуда взялся его гнев, но знала, куда он направится – на детей. Бесполезно переживать. Мир полон отцов-тиранов и безжалостных матерей; а если на то пошло, то и жестоких и равнодушных детей. Таков порядок вещей. Она не может контролировать жизнь целого вида.

Десять минут облегчение от побега сдерживало любую другую реакцию, но потом оно иссякло, и ее пробила дрожь – такая сильная, что пришлось остановиться при виде первых же признаков цивилизации и найти, где успокоиться. Среди десятка магазинчиков подвернулась закусочная, где она заказала кофе и дозу сахара в виде пирога, затем удалилась в туалет, чтобы сполоснуть раскрасневшиеся щеки холодной водой. Уединения, хоть и временного, хватило, чтобы хлынули слезы. Глядя на свое распухшее и взволнованное лицо в потрескавшемся зеркале, она поддалась таким рыданиям, что ничему – даже появлению другого посетителя – было ее не остановить.