Восточная война

"Файзиле-Аллах" быстро отреагировал на приближающуюся к нему русскую опасность бортовым залпом, окутавшись огромным облаком пороховых дымов. В начале ударили пушки верхней палубы, затем нижней, выбрасывая в сторону противника свои смертоносные ядра. Казалось, что от русского брандера должно было остаться мокрое место, но когда дым рассеялся, изумленные турки увидели, что брандер цел и невредим и упрямо продолжает своё движение к "Файзиле". С громкими криками проклятья обрушились офицеры на своих канониров, приказывая им во чтобы-то ни стало потопить врага. Нещадно подгоняемые, пушкари лихорадочно перезарядили свои орудия и дали новый залп, но результат оставался прежним, русский пароход продолжал идти на сближение с фрегатом, уверенно приближаясь к "мертвой зоне" для его орудий.

- Шайтан его заговорил! - мгновенно разнеслось среди турецкой команды, сея панику и страх среди матросов. Против столь явной поддержки темных сил были бессильны даже офицерские кулаки и плетки, которые градом обрушились на головы и спины нижних чинов.

- Открыть оружейный огонь! Перебить всех неверных! - прозвучала команда с капитанского мостика, в надежде, что ещё не успевшие сойти на берег девятьсот турецких солдат смогут остановить маленький пароход. Мысль была блестящей, но вот дисциплина и выучка среди турецких аскеров, находившихся на борту фрегата, была совершенно иной, чем у англичан или французов. Прошло очень много драгоценного времени, пока с борта корабля по брандеру ударил нестройный ружейный залп, затем другой, третий. Высыпавшие на шканцы матросы со страхом и надеждой смотрели  на проклятый корабль, но он по-прежнему был заговорен. Мало того, что он не желал тонуть или отворачивать. С борта брандера ударила пушка, и град картечи окатил палубу фрегата. Ответный огонь противника окончательно укрепил  в сердцах турецких матросов веру, что перед ними явное порождение  злокозненного шайтана.

Видя, как неумолимо быстро сокращается расстояние между ними и русским пароходом, матросы, не сговариваясь, ринулись бежать к противоположному борту, решив как можно скорее, оставить обреченный на гибель корабль.

- Назад собаки! Назад трусы и порождения лживой гиены! - громко выкрикивал на головы  команды свои проклятья капитан фрегата Али-Аббас, но всё было напрасно. Его матросы  боялись русского шайтана гораздо больше, чем своего капитана. Естественно, при таком положении дел на борту корабля, фрегат был уже обречен еще до столкновения. Вслед за матросами к борту ринулись солдаты, которые поголовно не умели плавать, и в считанные минуты у борта образовалась давка.

Когда брандер Бутузова с хрустом врезался в темный борт фрегата, некоторая часть экипажа уже была в воде и яростно плыла в сторону берега, спасая свои жизни от наваждения шайтана.  Сильный толчок сбил с ног сотни солдат столпившихся у борта в ожесточенной борьбе за шлюпки, и они дружной гурьбой полетели за борт в соленые волны Черного моря.

В результате столкновения в борту фрегата открылась течь, но не столь серьезная как после взрыва шестовой мины. Фрегат наверняка можно было бы попытаться спасти, но никто этого не собирался делать. Весь экипаж и находившийся на борту десант стремились как можно скорее покинуть "Файзиле", уже окончательно его похоронив. Фрегат продержался на воде еще сорок пять минут, прежде чем стал медленно заваливаться на правый бок и тонуть. Только через час и десять минут от момента столкновения мачты корабля скрылись подводой.

Возникшая среди врага паника, позволила  мичману Бутузову и его команде беспрепятственно покинуть борт брандера, и, сев на шлюпку, благополучно добраться до берега, где их уже ждали. Среди его охотников также были потери: матрос Матюшенко был ранен турецкой пулей в грудь навылет, сам Бутузов и ещё один матрос сильно ушиблись при столкновении кораблей и с большим трудом могли держать весла в руках. Это впрочем, не помешало им пройти почти через половину вражеского строя и остаться невредимыми.

Вся союзная эскадра напоминала огромное осиное гнездо, хорошо развороченное палкой неизвестного охотника. Повсюду стоял треск и грохот горящих и взрывающихся кораблей. В направлении берега медленно ползли перегруженные донельзя шлюпки, сидящие в которых кулаками, прикладами и ножами отбивали руки тех, кто пытался уцепиться за спасительный борт. Русские брандеры поработали на славу, однако главным героем этого дня был старший лейтенант Ивлев, совершивший главный подвиг в этом сражении.  

Он, как и Бутузов, не польстился на первую попавшуюся цель, а целенаправленно продвигался к огромному линейному кораблю под французским флагом, стоявший в центре колонны. У брандера Ивлева было не две, а три шестовых мины. Молодой и пылкий старший лейтенант, он уговорил Ардатова усилить его пароход и теперь желал оправдать заявленное требование.