Восточное влияние на средневековую повествовательную литературу Запада

Перед нами, таким образом, две формы того же рассказа, и нам чрезвычайно важно установить факт связи между ними. Каким же способом мы располагаем для того, чтобы установить эту связь? Мне лично представляется, что пока мы имеем только следующий способ, который до известной степени только приближенный, потому что при его применении никак не избежать известной субъективной оценки, а эта субъективная оценка, естественно, является элементом недостатка в точности. Сравнивая оба рассказа, мы стараемся понять намерение авторов, их основную мысль, чувство, ими руководившее, для того, чтобы выяснить, являются ли разноречия достаточно существенными, чтобы позволить предположить два самостоятельных, независимых друг от друга построения рассказов, или разноречия объясняются просто известными отступлениями, индивидуальными переменами, которые одно лицо, передавая рассказы другого, свободно может ввести, не изменяя существа передаваемого. В процессе этой нашей работы мы неизбежно внесем субъективный элемент, ибо каждый из нас понимает автора все же несколько по-своему, и если, в общем, к произведению художественному, если только оно не принадлежит к числу символических или говорящих только намеками и неведением, отношение различных читателей не особенно разнится в понимании хода рассказа, то все же, повторяю, и здесь субъективизм неизбежен.

Я высказываю это все несколько подробнее для того, чтобы объяснить выдвигаемый мною метод сравнения, который при первом взгляде может показаться слишком упрощенным, первобытным и недостаточным. Но я считаю совершенно необходимым для исследователя выяснить сразу предел доступных ему возможностей, беря в этом пример с математики, точность метода которой заключается именно в том, что она уясняет себе пределы своей неточности. Мы только ослабим результаты наших выводов, если будем заблуждаться относительно степени точности методов нашей работы и полученных ею данных.

С этой точки зрения я считаю необходимым привести перед вами с надлежащею критическою оценкою понимание сравнительного метода в применении к фабло у одного из главнейших их исследователей последнего времени, г-на Бедье, так как этот метод получил известное распространение и нашел себе последователей.

Каждый рассказ, говорит г-н Бедье, имеет органическую основу, из которой «ни одна черта не может быть удалена без того, чтобы рассказ, как таковой, не перестал существовать. Одним словом, можно любую версию рассказа свести к несократимой форме: этот последний субстрат непременно перейдет во все существующие версии или даже во все мыслимые версии; вне власти ума человеческого что бы то ни было удалить из него. Если пересказать рассказ даже через десять тысяч лет, то эта органическая необходимая его часть останется незыблемой». Мы привели эти слова целиком для того, чтобы не могло быть сомнения в их категоричности и в том значении, которое им придает их автор, считая высказанное мнение, очевидно, основой дальнейшей выработки метода сравнения двух или многих рассказов между собой. Изобретенный г-ном Бедье, таким образом, «элемент» (считаем это наиболее точным определением), он обозначает w, имея, вероятно, в виду указать на его конечность, и утверждает, что относительно двух рассказов, у которых только общее w, нельзя никогда выяснить, который является заимствующей стороною, так как каждый из рассказчиков, который переделывал данный рассказ, должен был неизбежно ввести в свое изложение эту неотъемлемую часть рассказа.

Кроме w в каждом рассказе, продолжает г-н Бедье, есть еще всегда ряд деталей, вводимых каждым передатчиком особо, для того, чтобы конкретизировать рассказ и именно с определенным пониманием: черта местных нравов, шутка и т. п. Эти так называемые индивидуализирующие рассказ подробности изменяются с каждой версией. Таким образом, формулу рассказа можно написать так: w + a + b + c; тогда рассказ с тою же основою и с частью тех же добавленных подробностей, но с частью новых подробностей мы обозначим как w + a + b + m + n; а рассказ с тою же основою, но со всеми иными подробностями как w + 1 + m + n. Два рассказа тождественных будут обозначены формулой w + a + b; два рассказа, ничего между собою общего в деталях не имеющие, будут иметь только ничего для преемственности не доказывающее w. Два же или несколько рассказов, имеющих общие добавочные черты, непременно находятся во взаимоотношениях.

Искусственность всего построения г-на Бедье сразу бросается в глаза: w никогда в жизни не существовало и о нем потому совершенно бесполезно говорить при выяснении вопроса о сравнении, но, более того, даже выделение этого w из рассказов вполне субъективно и разными исследователями всегда будет производиться разно, как мы это покажем далее по отношению к самому г-ну Бедье.