Культурный европейский Запад и с грехом пополам культивируемый азиатский Восток, фабрики, заводы, города, железные дороги, школа, печать, военная служба, общение с разными колонистами и многие другие воздействия выносят из глубины народа тысячи отщепенцев, обособившихся от власти земли и от власти традиционной народной речи. Люди этого рода всеми силами стремятся уйти из села и пристроиться к новым формам жизни в виде жандармов, кондукторов, стрелочников, приказчиков, подрядчиков, прислуги и т. д. При этом, обыкновенно, наделы сдаются внаем, недвижимое имущество распродается и, вообще, все корабли для возвращения к старому быту уничтожаются.
Полный разрыв с родным краем и переселение в город, пожалуй, полезны для обеих сторон, крестьян и отщепенцев, при современных условиях быта. Оставаясь на родине, наиболее энергичные отщепенцы делаются кулаками. В шляпе котелком, с золотой цепочкой и опустошенной душой, без веры и без поэзии, без идеалов культурной среды, узкие поклонники наживы и капитала, такие субъекты скупают с разными обходами лучшие дома, базарные лавки, дворянские земли, вырубают сады и рощи, выпускают пруды, чтобы иметь более выгодные сенокосы, отравляют реки отбросами со своих заводов, развращают нравы примером своей «привольной» жизни. От их деятельности, за редкими исключениями, остается только большая кочерга черту и нет ни малейшей свечки Богу любви и милосердия.
Основной пружиной происходящих изменений служит практический интерес. Нигде так ярко не обнаруживается материальный характер современного социального и экономического развития, как в селе. В городах примешиваются разные влияния и течения, так что городская жизнь скрашивается разнообразными идеализмами, фантазиями и утопиями. На однообразно серой почве народного быта доминирует хлебное начало в виде пропитания, заработка или наживы.
В городах при всех излишествах и недочетах бьющей в них жизни альтруистическая деятельность более возможна и чаще встречается, чем в селах. В больших городах выработался уже значительный контингент людей, которые живут лучшими своими чувствами благодаря возможности участвовать в реальных формах их осуществления.
В селе почти нет почвы для развития гуманитарных начал широкого общественного характера, несмотря на вопиющие нужды; другими словами, нет ничего такого, что давало бы людям возможность разобраться в бытовой обстановке, проникнуться лучшими симпатиями и сплотиться в добрых целях. Вместо того много данных противоположного характера, вырабатывающих то прямолинейное кулачество, которое не признает даже фигового листочка формальной благотворительности.
Вообще идиллическое настроение при виде малорусского села не может долго удержаться. С прикосновением к холодной и суровой действительности оно сильно ослабевает, удерживаясь лишь там и сям, как последний луч летнего солнечного заката или последний замирающий в отдалении звук свирели.
А все-таки приятно отдохнуть в летний вечер вдали от городского шума, в ласкающей тишине сельского уединения, прислушиваться к дрожащей песне жаворонка, к легкому скрипу плывущих в отдалении возов; приятно следить за причудливыми вечерними очертаниями зеленых верб и думать, что и среди людей, живущих там, за зелеными вербами, царят благоденствие, мир и любовь.
В таком настроении нет самообмана, нет даже повода сказать словами поэта:
Среди моря мелких крестьянских настроений и взаимных пререканий встречаются счастливые семейные острова, полные внутреннего мира, с материальным достатком, завоеванным честными путями на почве труда и благоразумия.
В августе я побывал в одном таком оазисе, и теперь о нем приятно вспоминать. Среди холмистого села извивается застроенный домами длинный овраг, который к устью, с одной стороны, изгибается в виде горного кряжа значительной высоты, давая живописный полукруг, а с другой — незаметно входит в низменную долину, усеянную дворовыми постройками и вербовыми гаями. У подножия гористой части идут дворы крестьян, живописные, уютные, отлично защищенные от холодных ветров с севера, северо-востока и северо-запада.
Среди крестьян, в общем зажиточных, выдвигается один хозяин — отличный садовод и пчеловод, старик 75 лет — седой, круглолицый, полный и румяный. В семье его зовут старым дедом, потому что с ним живет молодой дед — его сын 54 лет, у которого есть женатые дети и внуки. Все мужское население грамотное, любит грамоту и уважает книгу.
Деревня в Малороссии. Старинная открытка
Двор длинный и узкий; ворота деревянные с железным навесом; передняя часть двора — под садом и пасекой старого деда, затем идет собственно двор с хатой, сараем и колодцем, ниже по спуску — клуня, еще ниже — другой сад с пасекой молодого деда, омшаником, огородом и, наконец, наискосок — прикупленная полоска недавно приобретенного пустопорожнего места в 400 кв. саженей, засаженная сахарными бураками, с новыми садовыми посадками.
Александр Александрович Воронин , Александр Григорьевич Воронин , Андрей Юрьевич Низовский , Марьяна Вадимовна Скуратовская , Николай Николаевич Николаев , Сергей Юрьевич Нечаев
Культурология / Альтернативные науки и научные теории / История / Эзотерика, эзотерическая литература / Образование и наука