Восточные сладости (СИ)

Стоило сиделке выйти, как он нажал кнопку приема и зажмурился, сдерживая вскрик, — свет экрана ударил по глазам, точно кувалда. Отдышавшись, Даут повторил подвиг, предварительно зажмурившись. Потом, прищуривая то один, то другой глаз прочел сообщение:

— Спасибо за комм. Надеюсь, это не слишком вас затруднило, дон.

Пока аманец, прикрыв глаза, повторял про себя это коротенькое сообщение, коммуникатор вновь тренькнул. Спешно открыв сообщение, Даут замер:

— Благодарю вас, дон Даут, за лестное предложение. Увы, я не могу его принять.

Какое предложение? Почему не может принять? Юноша даже застонал в бессилии, пытаясь выбраться из кровати. Неудержимой волной накатили больничные запахи: лекарства, антисептики, хрустящее белье и едва уловимый — железа и машинного масла.

Его затошнило, и укрыться от этого было негде. Вдруг его достиг привычный и уютный аромат кофе и благовоний. Потом дверь, не скрипнув, приоткрылась. В палату бесшумно вошла госпожа Зобейда. Дауту сразу стало спокойнее.

Когда его родители и младшая сестра погибли в стычке с пиратами, именно принцесса пригрела осиротевшего парня. По меркам Амана он мог уже считаться мужчиной, к тому же весьма состоятельным, но на деле был пятнадцатилетним подростком, неожиданно потерявшим землю под ногами.

— Как ты себя чувствуешь, Даут? — спросила его Зобейда, усаживаясь на неудобный стул для посетителей.

— Хорошо.

— Прости меня, мальчик, я хотела сделать как лучше, но все испортила. — Принцесса вздохнула и ласково погладила юношу по щеке, овевая его лицо новой волной домашнего аромата.

— Что случилось?

— Я просила для тебя руки доньи Марисоль, — выдохнула принцесса, словно ныряя в ледяную воду.

— Что? — Даут хотел вскочить, но резкая головная боль и замелькавшие перед глазами мушки швырнули его обратно.

— Я догадалась, насколько донья Марисоль тебе понравилась. Ты ведь понял — кордиане выбрали ее невестой для Орама?

— Да, — осторожно ответил Даут, спрятавшись под одеяло, чтобы не видеть сверкающий наряд госпожи.

Принцесса была в наряде свахи — густо-фиолетовом, расшитом золотом и камнями кафтане особого кроя.

— Поэтому мы узнали о ней все, что было возможно. В том числе, и про бедность ее семьи, про младших сестер, которым не суждено получить достойное образование, если донья Марисоль нарушит договор.

— Договор?

— У них приняты такие вещи, Даут, — Зобейда устало потерла висок, брякнув многочисленными золотыми украшениями и подвесками. — Родственники оплачивают девочке образование или дают приданое с условием, что она сохранит невинность и выйдет замуж за того, на кого ей укажут.

— Так она не может выйти замуж за другого?

— Не может. На ней висит долг, который она не в состоянии отдать.

— И вы все равно просили ее руки для меня?

— Боюсь, я только усугубила ситуацию, — принцесса встала и отошла к стене, тускло подсвеченной голубоватым светом. — Я говорила с послом, доном Авимедой. Ты же знаешь этих кордиан…. Одно высокомерие и спесь, — Зобейда темпераментно прищелкнула пальцами.

Влюбленный мужчина слушал молодую женщину не дыша.

— Я просила его сообщить родителям доньи, что ее руки желает просить достойный юноша, приближенный к нашему роду. Так этот сухарь заявил мне, что родственники доверили донью Марисоль ему, и только он может принимать решения, касающиеся ее, — возмущалась губернаторша.

— Тогда я просила ее руки у него.

— И что он ответил?

— Тогда я просила ее руки у него.

— И что он ответил?

— Он сказал, что скорее убьет ее, нежели позволит выйти замуж за иноверца!

Даут со стоном откинулся на подушку.

Принцесса ласково коснулась его руки и утешила:

— Если для тебя так важна эта девушка, я могу сообщить дону Авимеде о твоем согласии на смену вероисповедания.

— Госпожа Зобейда, — на глазах секретаря выступили слезы. Он знал, что король Амана является еще и оплотом веры. А значит, принцессу воспитывали с отменным знанием всех догматов.

— Не волнуйся, Даут, наша вера говорит: нет ничего превыше любви. Если ты так хочешь доказать свою любовь, сделай это. Трое Первых простят.

— Спасибо!

— Отдыхай, я отправлю официальное сообщение послу.

— О, госпожа Зобейда! Я забыл! Госпожа Амина передала донье Марисоль комм. Она прислала мне сообщение.

Принцесса хмуро прочла две короткие записки и сразу ввела номер комма в адресную книгу:

— Отдыхай, — настойчиво повторила она. — Утром я зайду после завтрака, сообщу что получилось.

Однако госпожа Зобейда не могла знать того, что происходило на кордианском флагмане. Едва добравшись до своего кабинета, она составила официальное сообщение, заверила его личной электронной печатью и отправила дону Авимеде.

Получив сообщение о том, что потенциальный жених согласен на смену религиозного учения, дон помчался в каюту доньи Марисоль. Там снова вернулась прежняя бедность, словно владелица жилища стремилась к аскезе: пластиковый пол, убогая мебель, торчащие голые трубы нищенской кровати и мерзкая серокоричневая гамма интерьера.