Восточные славяне накануне государственности

Известный советский археолог-славист Д.Т. Березовец, мысли которого шли в том же направлении, что и у Г.В. Вернадского[87], поместил русов с хаканом во главе в том же регионе (в Подонье), но, опираясь на археологический материал, пришел к выводу, что русы ранних восточных источников – это аланы, носители яркой и самобытной салтовской культуры. Салтовская культура находится именно там, где восточные авторы локализуют русов, а то, как жизнь салтовцев рисуется по археологическим материалам, удивительно точно совпадает с этнографическими описаниями русов у мусульманских писателей.

К сожалению, все работы Д.Т. Березовца, посвященные проблеме соотношения салтовской культуры и русов с хаканом во главе вышли уже после смерти ученого (Березовец 1970: 59–74; 1972: 288–292; 1999: 320–350), поэтому полноценного обсуждения новой концепции не состоялось.

Поскольку выводы Д.Т. Березовца о русах как об аланах-салтовцах представля-ли собой, так сказать, третий путь в поисках истоков руси и резко расходились как с норманизмом, так и с антинорманизмом, а также и с традиционными взглядами на историю Хазарии, то в последующей историографии они не получили достаточного развития.

Ученого поддержал археолог Д.Л. Талис, который, отталкиваясь от концепции Д.Т. Березовца, показал, что в Крыму проживали носители салтовской культуры, родственные верхнедонским аланам, которые в источниках именовались росами (Талис 1973: 229–234; 1974: 87–99)[88]. В поддержку гипотезы Д.Т. Березовца высказались А.Г. Николаенко (Николаенко 1991) и А.Г. Кузьмин (Кузьмин 2003: 243–267; 2005: 266–294). О.Н. Трубачев в рамках развиваемой им гипотезы об индоарийском происхождении руси сделал вывод, согласно которому именно в районе салтовско-славянского пограничья «начал шириться этноним Рус, Русь, почему говорят о Донской Руси. Донская Русь, ее положение по отношению собственно Хазарии, с одной стороны, и Киевской Руси – с другой, сохраняет в себе еще много нерасшифрованного. В силу этих и других причин внимание научной истории как бы соскальзывает с этого промежуточного, малоизвестного объекта» (Трубачев 2005: 148).

На юго-востоке Европы локализовал Русский каганат и В.В. Седов[89]. Согласно гипотезе ученого его археологическим отражением является славянская волынцевская культура VIII – начала IX в. По справедливым словам Е.С. Галкиной, работа В.В. Седова стала «первой попыткой локализации Русского каганата как самостоятельного сильного государства на основе комплексного использования данных археологии, нумизматики, лингвистики и аутентичных письменных источников» (Галкина 2002: 35).

В.В. Седов обратил внимание на то, что в историографии характеристика этнокультурных и политических процессов, происходивших в Восточной Европе в IX–X вв., нередко дается в обобщенном виде, и в таком же суммарном виде рассматриваются сведения о русах, содержащиеся в источниках разного времени, в то время как на самом деле эта эпоха в истории Восточной Европы была наполнена политическими преобразованиями и этнокультурными трансформациями. Соответственно, необходимо выделение и историческая конкретизация отдельных периодов жизни региона. Первая половина IX в., время существования Русского каганата, – это совершенно особая эпоха в жизни Восточной Европы, картина которой, восстанавливаемая по историко-археологическим данным, существенно отличается от последующих периодов, соответственно и значение понятия «русы» для этого времени не обязательно тождественно тем, какие оно имело в другие периоды (Седов 1998: 3—15; 1999: 50–82; 1999а: 27–70; 2002: 255–295; 2003: 3—14).

Весьма важным представляется вывод В.В. Седова: ареал волынцевской культуры совпадает с территорией так называемой Русской земли в «узком смысле» в Среднем Поднепровье, очерченной по летописным данным (Тихомиров 1979: 22–45; Насонов 1951: 28–68; Рыбаков 1953: 28–39; 1982: 56–67; Кучкин 1995: 74—100) и, очевидно, представлявшей собой древнейший очаг распространения соответствующего этнонима в Восточной Европе (Седов 1999: 77–80; 2002: 269–272).

Вместе с тем и гипотеза В.В. Седова о Русском каганате как волынцевской культуре имеет существенные проблемы. Ключевая из них в том, что согласно «Анонимной записке» русы хоронили своих умерших по обряду ингумации, в то время как у волынцевцев имело место трупосожжение. «Анонимная записка» говорит о городах у русов, в то время как волынцевцы жили в неукрепленных селищах. Точные аналогии этнографических характеристик русов «Анонимной записки» находятся, как подметил Д.Т. Березовец, в салтовской культуре.