Восточные славяне накануне государственности

Некоторые ученые выступили с критикой гипотезы В.В. Седова и предложили иную историческую интерпретацию волынцевских памятников: учитывая их связь с салтовской культурой, они могут маркировать зону проживания славян, подчиненных Хазарскому каганату (Петрухин 2001: 139; 2014: 109–111; Комар 2005а: 207–218; Воронятов 2005: 199–210). При этом следует подчеркнуть, что если не выходить за пределы собственно археологических данных, то корректнее будет следующая формулировка: волынцевские памятники очерчивают ареал славян, находившихся под влиянием носителей салтовской культуры.

В рамках концепции Д.Т. Березовца противоречие между позицией В.В. Седова и его оппонентов в известном смысле устраняется: волынцевцы – это славяне, находившиеся в подчинении у русов с хаканом во главе, носителей салтовской культуры, и от них перенявшие соответствующий этноним.

Салтовская (салтово-маяцкая) культура в узком (собственном) смысле – это культура аланского населения лесостепной части Подонья, сложившаяся в результате переселения в этот регион аланских племен и генетически связанная с культурой аланов Северного Кавказа. Вхождение этой территории в состав Хазарского государства, на наш взгляд, ничем не доказано (еще И.И. Ляпушкин пришел к выводу, что салтовские аланы были независимы от Хазарии: Ляпушкин 1958: 85—150; 1961: 187–213), а соответственно, нет оснований и для «расширительной» трактовки понятия «салтовская культура» как «культура Хазарского каганата», которую предлагала С.А. Плетнева (Плетнева 1967; 1981: 62–75; 2000).

Д.Т. Березовец, насколько можно судить, придерживался «широкой» трактовки салтовской культуры, что является уязвимым местом в его концепции и создает в ней противоречие: из работы ученого сложно понять, как он решает вопрос о соотношении аланов-русов и Хазарского государства. Видимо, Д.Т. Березовец склонялся к признанию салтовских русов вассалами Хазарского каганата. Но ни один из использованных им письменных исторических источников о русах не говорит о том, что они находились в какой-либо форме зависимости от Хазарии или вообще были с ней чем-либо связаны, кроме торговли. Более того, принятие правителем русов титула «каган» ясно говорит о суверенитете возглавляемого им политического объединения, а также о его претензиях на первенство в регионе: у народов евразийских степей – от жуань-жуаней до монголов – титул кагана считался наивысшим.

По этим причинам мы считаем более логичным то развитие концепции Д.Т. Березовца о салтовских аланах как о русах с хаканом во главе письменных источников, которое с учетом выводов И.И. Ляпушкина сформулировала в своих работах Е.С. Галкина: в VIII–IX вв. в ареале салтовской культуры в ее «узком» значении существовало независимое и соперничавшее с Хазарией мощное государство аланов – Русский каганат, включавшее в свой состав и ряд зависимых славянских областей, отмеченных распространением волынцевских памятников, на которые распространился хороним Русская земля (Галкина 2002; 2006: 385–446; 2012; Жих 2009: 147–157)[90].

По словам С.А. Плетневой, «что касается лесостепного (аланского) варианта салтовской культуры Подонья, то о нем не сохранилось никаких сведений в литературе того времени. Богатый, развитый и воинственный народ как будто совершенно не участвовал в общеевропейской жизни. Это наводит на мысль, что имя аланов скрыто в источниках под каким-то другим названием» (Плетнева 1967: 186). Если Д.Т. Березовец в решении проблемы исторической «анонимности» салтовской культуры выступил за отождествление ее носителей с русами во главе с хаканом из восточных источников, то Г.Е. Афанасьев предложил иное решение данного вопроса: по мнению ученого, салтовцы – это буртасы письменных источников (Афанасьев 1984: 28–41; 1987: 142–167).

Гипотеза Г.Е. Афанасьева не может быть принята, поскольку находится в решительном противоречии с сообщениями разнообразных источников, надежно помещающих буртасов на берегах Волги.

Практически в том же регионе, где Иосиф, и в окружении народов Поволжья помещает буртасов древнерусское «Слово о погибели Русской земли»: «…тоймици погании, и за Дышючимъ моремъ (Северным Ледовитым океаном. – М.Ж.). От моря до болгаръ (волжских. – М.Ж.), от болгаръ до буртасъ, от буртасъ до чермисъ, от чермисъ до моръдви, – то все покорено было Богомъ крестияньскому языку (Руси. – М.Ж.)»; «Буртаси, черемиси, вяда, и моръдва бортьничаху на князя великого Володимера (Мономаха. – М.Ж.)» (Слово 2005: 90).

В Поволжье помещают буртасов и восточные авторы. Ибн Русте: «Земля буртасов лежит между хазарской и болгарской землями» (Ибн Русте 1869: 19). Аль-Истахри: «Буртасы – народ, соседящий с хазарами… они – племя, расположившееся на реке Итиль» (Заходер 1962: 231–232).

Три разные традиции (хазарская, древнерусская и арабская) единогласно помещают буртасов в Среднем Поволжье, соответственно, возможность их соотнесения с носителями салтовской культуры должна быть исключена.