Восточные славяне накануне государственности

Ничем невозможно подкрепить и предположение А.А. Горского о том, что в IX в. важнейшим центром всех кривичей был Полоцк, а потом эта роль перешла к Смоленску. Сам учёный считает упоминание Полоцка в русско-византийском договоре 907 г. позднейшей вставкой (Горский 1995: 55–56), а без этого известия единственное летописное упоминание Полоцка в период до княжения в нём Рогволода (980 г.) связано с варяжской легендой. Из текста летописи можно при этом сделать вывод о политической независимости друг от друга Смоленска и Полоцка в середине IX в., а не о преобладании одного из них над другим: в Полоцке Рюрик сажает одного из своих «мужей» (ПСРЛ. I: 20; ПСРЛ. II: 14), видимо, как в одном из городов, участвовавших в призвании варягов, Смоленск же, очевидно, не был подвластен Рюрику, так как его подчиняет себе только Олег в 882 г. (ПСРЛ. I: 22–23; ПСРЛ. II: 16; ПСРЛ. XXXVII: 18).

Византийский император Константин Багрянородный в середине Х в. знает только кривичей как «пактиотов»-данников русов и Смоленск как подчинённый Киеву город (Константин Багрянородный 1991: 45, 51), но не знает полочан и Полоцка, видимо, они в это время не подчинялись Киеву и там правила местная династия, последним представителем которой был убитый Владимиром Святославичем Рогволод. Таким образом, имеющиеся в нашем распоряжении источники рисуют картину независимой политической жизни Полоцка и Смоленска IX–X вв. В середине IX в. первый подчинён Рюрику, а второй – нет; в середине Х в. (до 980 г.) всё наоборот: Полоцк независим и управляется собственными князьями, а Смоленск – в подчинении у Киева. Это даёт основание утверждать, что, вопреки мнению А.А. Горского, у кривичей было два, по терминологии учёного, «союза племенных княжеств» с неодинаковой политической судьбой: Смоленский и Полоцкий.

В книге, посвящённой длинным курганам кривичей, В.В. Седов писал, что «полочане были локальной группой кривичей, расселившихся в бассейне Западной Двины там, где в неё впадает р. Полота» (Седов 1974: 36). Впоследствии, однако, учёный изменил свою точку зрения.

В фундаментальной работе о восточных славянах VI–XIII вв. В.В. Седов положительно сослался на охарактеризованное выше мнение А.Г. Кузьмина, согласно которому «места летописи, где названы полочане, являются вставками авторов-редакторов XI в.», обусловленными «взаимоотношениями Киева и Полоцка того времени» (Седов 1982: 164). По В.В. Седову, «такому решению вопроса о полочанах целиком соответствуют археологические выводы» (Седов 1982: 164), поскольку «бесспорно, что земли вокруг Полоцка были заселены кривичами. Длинные курганы Полоцкой земли идентичны таким же памятникам Смоленщины. Тождественны и круглые курганы с трупосожжениями на этих территориях. Погребальный обряд полоцких кривичей XI–XIII вв. не отличается от ритуала смоленских кривичей. Как на Смоленщине, так и в Полоцкой земле распространены одинаковые браслетообразные завязанные височные кольца. Тождественны и другие украшения в курганах этих территорий» (Седов 1982: 164–165).

Полемизируя с наблюдениями Л.В. Алексеева о некотором своеобразии археологических памятников Полотчины в сравнении с памятниками Смоленщины, В.В. Седов пишет: «Иногда обращают внимание на то, что в полоцких курганах встречается меньше украшений, чем в смоленских, или на то, что в курганах Полоцкого Подвинья известны височные кольца с завязанными концами малых размеров и грубо скрученные (здесь ссылка на указанную выше работу Л.В. Алексеева о Полоцкой земле. – М.Ж.). Однако эти элементы нельзя считать этнографическими. Среди височных украшений Полоцкой земли нередки и браслетообразные завязанные кольца, не отличимые от смоленских, и, наоборот, на Смоленщине встречены подобные кольца небольших размеров» (Седов 1982: 165). Также учёный со ссылкой на работу А.И. Соболевского отмечает, что «какого-либо этнографического рубежа между Смоленской и Полоцкой землями XI–XIV вв. не обнаруживается. И для смоленских кривичей, и для полочан характерен общий диалект, выявленный на основе изучения письменных памятников XIII–XV вв.» (Седов 1982: 165. Ср.: Соболевский 1886: XV).

Всё это позволило В.В. Седову заключить: «Археологический материал не даёт возможности считать полочан отдельной этнографической (племенной) группой кривичей. Очевидно, полочане летописей были такими же кривичами, как и население Смоленской земли. Назывались они полочанами исключительно по политико-географическим мотивам. Это – население, подвластное полоцким князьям, или жители Полоцкой земли» (Седов 1982: 165). Об археологически фиксируемом культурном единстве Полотчины и Смоленщины как в период культуры длинных курганов (конец VII–IX вв.), так и в древнерусское время В.В. Седов писал и в последующих своих работах (Седов 1994: 89—100; 1995: 228–237; 1999: 140–145; 2002: 384–388).