Восточные страсти

— Благодарю вас за столь высокую оценку, ваше королевское высочество, — ответил Чарльз, — но свой поступок я вижу в несколько ином свете. У меня есть маленький сын, который однажды примет из моих рук дело, и мне приходит в голову, что на мне лежит обязанность перед ним — так же как и перед его будущими детьми — рассеять все сомнения относительно губительных качеств опиума. Долг отца играет здесь главную роль. И уже потом — долг английского патриота.

— Относитесь к этому сами как хотите, — сказала королева, — но вы совершили прекрасный поступок. Мы надеемся, что вы и миссис Бойнтон воспользуетесь правом навещать нас в любое время, не дожидаясь формального приглашения.

— Вы так добры, ваше величество… — прошептала Руфь, понимая, что она и Чарльз удостоились величайшей чести, которая редко кому выпадала.

— Когда же подрастет маленькая дочь миссис Рейкхелл, — не помню, как зовут это дитя, — я надеюсь, вы напомните ей, что та же привилегия распространяется и на нее, как когда-то она распространялась на ее мать.

— Ее зовут Джейд, ваше величество, и мы непременно доведем до ее сведения, что ей всегда будут рады в этом доме. Она не останется безучастна к оказанной ей чести и так же, как и мы, будет глубоко ценить ее.

Проведя больше года на острове Джерси в Ла-Манше, сэр Алан Бойнтон в сопровождении супруги вернулся, наконец, в Лондон. Он сразу направился в кабинет доктора Федерстоуна, и тот после длительного осмотра объявил, что легкие сэра Алана, доставившие ему столько неприятностей, вполне поправились.

Доктор, однако, посоветовал не оставлять болезни никаких шансов и с этой целью направиться вместе с миссис Бойтон на месяц в деревенскую усадьбу в Суссексе.

В тот же вечер вся семья Бойнтонов собралась за одним столом. Чарльз впервые за многие месяцы сумел пораньше вырваться из конторы, чтобы присутствовать на семейном торжестве, а Руфь приказала повару приготовить ростбиф.

Сэр Алан оглядел стол и улыбнулся.

— Вы и представить себе не можете, как же хорошо вдруг снова оказаться с вами.

— Этот день каждый из нас может назвать счастливым, — добавила Джессика.

Сэр Алан принялся рассказывать, что сегодня ему сообщил доктор.

— Я горел желанием вернуться в офис и протянуть тебе руку помощи, Чарльз, — сказал он, — но, боюсь, придется еще немного повременить.

— Честно говоря, я не очень этому удивлен, — сказал Чарльз, — доктор Федерстоун намекал, что ты не сможешь вернуться к делам так скоро, как рассчитывал.

— Поэтому мы, можно сказать, были готовы к этим известиям, — добавила Руфь.

— Когда ты хочешь ехать в Суссекс, папа? — спросила Элизабет.

— Думаю, через два-три дня. Надо дать слугам время проветрить дом и приготовить его к нашему приезду.

Чарльз глубоко о чем-то задумался.

— Некоторые мои планы были под вопросом, пока я ожидал твоего возвращения, папа. Я собирался навестить Джонни и потолковать кое о чем с американцами. Медлить я уже не могу, и, несмотря на то что ты отправляешься в Суссекс, мне придется поехать в Америку. Один из наших клиперов вот-вот должен появиться в порту, и я думаю отплыть на нем в Новую Англию.

Дэвид, который по случаю торжества сидел за взрослым столом, тут же выпалил:

— А можно мне поехать с тобой, папа? Я буду на корабле работать, а потом увижу Джулиана. И Джейд тоже, — добавил он.

— Конечно, Дэвид, — сказал ему отец, — я и не собирался ехать в Америку без тебя и без мамы.

Элизабет, которая сидела за столом прямо напротив него, застыла, так и не донеся до рта ложку малинового варенья.

— Надеюсь, — спокойно, но твердо произнесла она, — что на корабле найдется место и для меня.

Чарльз и Руфь быстро переглянулись. Обоим стало ясно, что Элизабет еще раз собирается предпринять все от нее зависящее, чтобы завести роман с Джонатаном. Она уже вполне оправилась от перенесенного кошмара, и, хотя доктор Федерстоун по-прежнему полагал, что злосчастная операция сделала ее бесплодной, это никак не сказалось на ее красоте и не повлияло на состояние ее духа. Сейчас она была настроена решительнее чем когда-либо во что бы то ни стало добиться взаимности Джонатана.

Чарльз собрался было ответить задиристой шуткой, но одного взгляда на сестру ему хватило, чтобы понять — на сей раз нужно переменить обычный тон. Элизабет смотрела на него в упор, и ее голубые глаза, казалось, готовы были просверлить его насквозь. Он знал, что она настроена более чем серьезно.

— Мне доставит огромное удовольствие, если ты поедешь вместе с нами.

Джессика, которая прекрасно разобралась в нюансах только что услышанного диалога, как бы ненароком осведомилась:

— Кстати, Элизабет, как поживает Ронни Уэйбрайт?

— Насколько мне известно, очень неплохо, — не дрогнув, произнесла она. — Мы больше не встречаемся.

— О, дорогая, я надеюсь, ты справилась с этой потерей…

— Ну конечно, ничего страшного не произошло. Мы просто, так сказать, разошлись каждой своей дорогой.

Сэр Алан решил, что настал его черед вмешаться в беседу.

— С кем же ты встречаешься теперь, душа моя?