Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

Староста индийской деревни мог успешно выполнять свои задачи только в том случае, если находил с односельчанами общий язык. Он не мог быть «гордым, нетерпимым и высокомерным, словно брамин»; ему приходилось быть «вежливым и сговорчивым с равными ему и дружественным и снисходительным с теми, кто стоял ниже» (Дюбуа Ж.А. Манеры, обычаи и церемонии индусов). Вполне «оперившиеся» организации комитета, вероятно, работали с небольшим числом сельских поселений, где преобладали группы, державшие землю, в основном брамины. Однако неформальные собрания сельских старейшин или всех сельчан были общим институтом, который, несомненно, помогал смягчить власть старосты. Поскольку села, если не считать официальных требований, оставались под властью своих старост и их помощников, то их можно с полным правом назвать сельскими островами, сохранившими частичную автономию (Фик Р. Социальная организация Северо-Восточной Индии во времена Будды).

В традиционной китайской деревне местные чиновники сохраняли еще близость со своими односельчанам, а богатые и благородные семьи могли оказывать большое влияние на события местного значения. Недовольство старостой и его помощниками вполне могло привести к отставке этих чиновников. Под их давлением группа людей, стоявших у власти в течение долгого времени, могла «покинуть эти места, оставив их тем, кто подвергал их критике».

Это, конечно, не было еще официальным образцом демократии, но имело демократический привкус. Разумеется, бывают разные виды официальных требований; в деревне всегда должны быть надзирающий за порядком и сборщик налогов, которых назначало правительство и которые были призваны защищать интересы бюрократического аппарата. Но на этом внешний контроль и заканчивался. Правительство «не накладывало ограничений на право народа свободно собираться для обсуждения своих дел. Люди в любом селе могли, если хотели, устраивать собрания хоть каждый день. Правительственных цензоров на них не было, так что никто не ограничивал свободу обсуждения. Люди могли говорить все, что хотели, а местный магистрат не знал, что они обсуждали, да и не желал знать» (Смит А. Сельская жизнь в Китае).

Во многих гидравлических странах правительство столь же мало интересовалось внутренними делами гильдий. Индийские книги законов советовали царям признавать статусы (законы) гильдий («Законы Ману»). Аналогичные статусы существовали и в других местах: османской Турции и Византии. Турецкие гильдии подчинялись светским и духовным властям, представителями которых были губернаторы, полицейские и кади, а главы гильдий отвечали за выполнение финансовых требований правительства. В остальном «в пределах, налагаемых религией и традициями… корпорации были относительно свободны и автономны» (Гибб Г., Боуэн Г. Исламское общество и Запад). Поэтому Гибб и Боуэн, как мы уже говорили, включали их в список «почти самоуправляемых групп».

Формула Гибба и Боуэна справедлива также и для вторичных религий. Несмотря на все внешние ограничения, эти религии имели «некоторые зачатки религиозной свободы». В традиционном Китае жрецам вторичных религий «в поисках своего собственного спасения и спасения других людей не запрещалось проповедовать, читать сутры и проводить церемонии за закрытыми дверями» (Де Гроот Дж. Секты и религиозные гонения в Китае). А в странах ислама каждая немусульманская конгрегация занималась своими делами под руководством своих глав, раввинов, епископов и т. д. Пока их богослужения не мешали «истинно верующим», а организации не представляли опасности для государства, правительство позволяло религиозным меньшинствам вести более или менее автономную жизнь в пределах своих конгрегаций.

Заключение

Неуместные с точки зрения политики свободы

Это были поистине скромные свободы! Они существовали в разных комбинациях в нескольких сферах жизни. И теперь мы сможем понять, почему они существовали и почему были так сильно ограничены.

Гидравлическое государство, конечно же, не застраховано от мятежей и восстаний, но родственные организации, даже в своих расширенных формах, не представляют угрозы для нормального функционирования агробюрократического деспотизма. Да и жители деревень не представляют особой опасности, поскольку относительная автономия традиционной китайской деревни, в случае восстания, может быть «уничтожена в один момент, и люди об этом хорошо знали» (Смит А. Сельская жизнь Китая). Вторичные религиозные группы во времена великих потрясений могут подвергнуться опасности. Возможно, именно поэтому правительство императорского Китая никогда не ослабляло своего контроля над теми религиями, к которым в стране относились терпимо, но было готово запретить определенные секты (Де Гроот Дж. Секты и религиозные гонения в Китае). Мятежный потенциал гильдий не был, вероятно, до конца уничтожен, но гидравлическое государство вполне могло его парализовать, не истощая при этом своих доходов.