Восточный фронт адмирала Колчака

В половине октября красные, получив подкрепления и новое начальство (вместо Чапаева), вышли из поселка Скворкина и повели наступление на юг. Несмотря на наше сопротивление, красные в конце октября заняли опять Лбищенск (в третий раз).

В станице Мергеневской атаман обсудил создавшееся положение на совещании в штабе корпуса, куда были приглашены все командиры полков. Выяснилось, что фронт долго держаться не может, и наше поражение в недалеком будущем неизбежно. Тиф продолжал косить ряды и все усиливался. Открыто говорилось о необходимости подготовиться к отходу на форт Александровский. Атаман обещал сделать все нужное для этого похода.

В Калмыкове, штабе казачьей армии, чувствовалась расхлябанность. Там скопилось много офицеров из добровольческой и других армий, которые ожидали каких-нибудь назначений в тылу, но в тылу все было заполнено, в армии можно было служить только рядовыми бойцами, но это редко кого устраивало. Предпочитали «выжидать», порой занимаясь разными темными делами, пьянствуя.

Красные сильно нажимали, стараясь до зимы занять Гурьев и ликвидировать Уральскую армию. В середине ноября красные дошли уже до поселка Антоновского, в 40 верстах от Калмыкова.

В. Варженский {217} Кудесник {218}

В 1918 году Белая Сибирская армия, как весенний поток, скатившись с Уральских гор, молниеносно заняла город Пермь и победоносно пошла дальше на запад и север, в направлении на Казань и Вятку.

Отряд особого назначения, в составе которого находился и я, занимал самый правый фланг боевой линии и двигался в северо-восточной части Соликамского и Чердынского уездов Пермской губернии, в обход города Глазова. Вся эта местность, первобытно дикая и бездорожная, покрыта огромным девственным лесом преимущественно хвойных пород, с редким населением, которое в большинстве состав-

ляют инородцы-пермяки. Природные условия местности и снежная холодная северная зима затрудняли наше наступление.

Трудности заключались еще и в том, что эти инородцы имеют свой язык и многие из них не говорят по-русски. Живут они бедно, в курных избах, в окнах которых не стекло, а бычий пузырь. По религии они – язычники. Промысел их – охота на пушного зверя и рыбная ловля. Немноголюдные поселки разбросаны в лесу на расстоянии не менее 25–30 верст один от другого. Между ними – плохие проселочные дороги, а чаще всего – просто труднопроходимые тропы, называемые «волок». Все эти неблагоприятные условия очень мешали нашему продвижению и изнуряли силы. Но мы не сдавались и неукоснительно продвигались вперед, тесня красных, которые, отступая, оказывали нам слабое сопротивление.

Итак, мы находились в Чердынских лесах, в только что занятой довольно значительной деревеньке, которую, не в пример прочим, красные защищали упорно. Следующий населенный пункт на пути нашего продвижения находился за 25 верст «волоком». По полученным от разведки сведениям, это было уже село, которого красные без серьезного боя не уступят, так как оно для них представляет какое-то стратегическое значение.

Принимая во внимание все эти соображения, мы должны были хорошо продумать и разработать план наших дальнейших действий. Выступить решено было ночью, с расчетом, чтобы подойти к цели на рассвете, так как в той обстановке, в которой мы находились, ночной бой для нас был бы неприемлем. Кроме того, необходимо было дать некоторый отдых людям, уставшим после тяжелого перехода.

План был таков: в 9 —10 часов вечера должна была выступить большая разведывательная партия в составе 25–30 человек под командой младшего офицера и идти до соприкосновения с противником; если будет возможно – занять село, а в противном случае – завязать бой и держаться до подхода главных сил. Выбор вести разведку пал на меня, и я, получив боевую задачу, выступил в назначенный час под искренние пожелания успеха остающихся однополчан.

Зима тогда стояла снежная и холодная, но в дремучем лесу казалось теплее, чем можно было ожидать. Полная луна в радужном круге, как это бывает в морозы, феерически освещала молчаливый лес. Голубоватый фосфорический отблеск искрился на дороге, на засыпанных снегом огромных ветках вековых сосен, и было что-то таинственно-сказочное в этой волшебной картине. Дремучий лес спал, как заколдованный, и кругом была такая тишина, что от нее звенело в ушах. Местами дорога проходила под сросшимися, казалось, ветвями деревьев, на которых лежал девственный снег, и мы шли как в туннеле.

Солдаты после дневного отдыха шли бодро и внимательно всматривались в окружавшую нас ажурную чащу, где на блестящей парче снежного ковра причудливо переплетались фантастические тени огромных сосен, елей и пихт. Кроме 25 стрелков, со мной был пулемет Виккерса и одна подвода для раненых, с ротным фельдшером.