Восток – Запад

– Говорят, храмы должны быть сосудами, ожидающими, что бог пожелает объявиться миру как авендери. Телам жрецов поэтому следовало бы находиться в наилучшей форме. Как полагаешь, Реагвир нынче остался бы доволен своими слугами? Или, если бы он захотел наполнить человеческое тело, соединиться с чьей-то душою, – был бы у него большой выбор?

Альтсин вспомнил о большинстве иерархов в большинстве храмов.

– Полагаю, если бы Реагвиру пришлось выбирать, он не нашел бы среди своих жрецов слишком много достойных, чтобы оказать им эту честь.

– Потому что они слишком толсты, глупы и трусливы, чтобы бегать с оружием по полям битв?

– Именно.

– Значит, миттарец, ты утверждаешь, – барон повысил голос так, что притих весь зал, – что жрецы Реагвира в нашем городе – это банда алчных и трусливых дураков? – Он отчетливо произносил каждое слово. – А может, и весь Понкее-Лаа, по-твоему, это город глупцов и вонючек с мелкими душонками?

Альтсин раскрыл рот, но некоторое время не мог выдавить из себя и слова. Куда только делся тот дружелюбный и вежливый дворянин, который подошел к нему некоторое время назад? Теперь Эвеннет-сек-Грес трясся от возмущения – справедливого или притворного – и попеременно то бледнел, то краснел, и видно было, что лишь уважение к хозяину удерживало его от того, чтобы кинуться на преступника.

– Тогда, возможно… ты найдешь в себе достаточно отваги, чтобы ответить за эти слова так, как пристало мужчине? А, миттарец?

Вокруг них сделалось пусто. Словно невидимый вихрь вымел гостей в стороны.

– В чем дело? – Прежде чем вор сумел ответить, перед ними предстал граф Терлех.

– Этот чужак как раз оскорблял город и Святыню Реагвира, господин граф.

Альтсин не заметил, кто услужливо произнес это, да и какая разница. Если бы сек-Грес внезапно заявил, что сей миттарец только что объявил себя императором, все как один подтвердили бы это.

– Капитан? – Аристократическое лицо хозяина повернулось к нему.

Вор глянул ему прямо в глаза.

– Возможно, меня неправильно поняли… – начал он неуверенно.

– Нет, – перебил его барон. – Я слышал все отчетливо. И не могу спустить такие мерзости. Если уж он оскорбил Господина Битв, пусть тот его оценит. Я требую суда Реагвира.

Альтсин внимательно посмотрел на него. Чуть сгорбленная спина, ладони сжаты в кулаки, рот – как рубленая рана. Искреннее возмущение так и било из молодого дворянина. И когда он на миг позабыл, с кем имеет дело, и почти попался на крючок, он встретился с бароном взглядом. Не дольше, чем на удар сердца, но хватило и этого. На дне зрачков барона не было ненависти, презрения либо жажды реванша – только чистейшая веселость. «Я поймал тебя, – говорил этот взгляд. – Я знаю, кто ты такой. Я выиграл».

Парень отвел глаза и в окружавшей его толпе отыскал баронессу. Ждал, когда та вмешается. У нее же было именно то выражение лица, какое ожидаешь увидеть у персоны, приглашающей не слишком хорошо известного ей капитана миттарской галеры, который по глупости оскорбляет лучшего фехтовальщика в городе. Озабоченность, неуверенность и чуть плаксиво скривленные губки человека, уже знающего, что придется просить у хозяина прощения за дурное поведение своего гостя. Она казалась пойманной врасплох, неуверенной и немного испуганной.

Он понял, что баронесса не станет ему помогать. Барон упредил ее ход, и теперь все зависело от вора. Значит, у него будет шанс убить сукина сына в бою. На миг он почти в это поверил. Почти. Но этот миг промелькнул, а он остался в одиночестве.

Альтсин снова взглянул на графа:

– Я не… – начал он неуверенно.

– Довольно. – Хозяин казался более огорченным, чем разгневанным, но было видно, что он принял решение. – Все знают, что жители Ар-Миттара не слишком-то нас любят, со всей, впрочем, взаимностью. Потому насмешки над Понкее-Лаа со стороны миттарцев я снести б еще мог, принимая во внимание выпитое вино, – однако оскорбления Реагвира я простить не смогу. Слишком многим я обязан Господину Битв. Когда меня одолела телесная хворь, медленно превращая каждый мой день в череду страданий, Реагвир посредством своего меча излечил меня и указал дорогу. Вам осталась лишь сталь и кровь, капитан.

Сердце Альтсина билось все быстрее. Он сжал и расслабил кулаки. Снова взглянул в глаза хозяина, но вместо тупого взора фанатика встретил внимательный, острый и чуть ироничный взгляд. Можно быть человеком глубокой веры, но одновременно – советником, политиком и главой городской фракции. Можно следить за чужими играми и отчаянно развлекаться. Похоже, граф решил, что молодому барону и правда пригодится немного славы, добытой чужой кровью.

Альтсин лишь кивнул.