Восток – Запад

– Так как? – Река шептала вокруг, а Альтсин поспорил бы на собственные руки, что ясновидец даже не утруждался открывать рот. – Ты и вправду желаешь за него драться?

– Если так, – ответила она, – то умрет достаточно людей.

– Именно. Оттого я и спрашиваю. Ты правда хочешь?

Тишина.

– Понимаю.

Вор дотронулся до Явиндера, и, когда тот повернулся, глаза его были цвета речной воды по весеннему паводку.

– Нет, – Альтсин покачал головой. – Не таким образом. Ты не утопишь его, словно котенка.

– Почему же?

– Он этого не заслужил.

– Имей он шанс, убил бы тебя, словно бешеную собаку.

– Может. Но – в бою. Лицом к лицу. – Вор чихнул. – Есть в этом городе пара людей, которых я бы и сам охотно утопил. Утром передам тебе список. А его – отпусти.

Тишина. А потом – шум. Ручеек, бегущий горным склоном, речушка, вьющаяся по лесным полянам, маленький водопад, простреленный радугой. Радость. Река смеялась.

– Только ты, – отозвался через минутку ясновидец. – Никто, кроме тебя, не умеет так меня позабавить. Он еще не понимает, насколько ему повезло наткнуться на тебя. Может, еще поймет.

Старик повернулся к молу.

– Вы должны покинуть город до рассвета. Если не сделаете этого, я за вами приду. Ты понимаешь это, моя дорогая?

– Понимаю. И запомню, Йавердосом.

– Хорошо. Ну, парень, хватайся за весла. Мы плывем домой.

* * *

До рассвета они сидели в хибаре ясновидца и пили. Чтобы кости согреть, как пояснил Явиндер. Он вытянул откуда-то маленькую глиняную фляжку, наполненную темным, пахнущим можжевельником и дымом костра напитком, развел огонь посреди комнаты и, когда осталась от того лишь горсть теплого пепла, выгреб в нем ямку и сунул туда сосуд. Четверть часа спустя – разлил в пару кубков.

– Одним махом, – приказал он.

Альтсин прикрыл глаза и выпил теплый напиток. На вкус было настолько отвратительно, насколько он и ожидал, но каким-то чудом желудок его не отреагировал непроизвольными судорогами.

– Что это?

– Наливка из нескольких зелий. Нынче уже мало кто сумеет такое сделать, да и никто не знает, как ее пить.

– Кроме тебя.

– Кроме меня. Что там произошло в кварталах?

– Резня.

– Цетрон выжил. Собирает людей. Я уже послал к нему гонца, чтобы он успокоился. Граф отступил, из его Праведных не выжил ни один. Лига победила. Пока что.

– И он послушается?

– Ага. Если хочет остаться в этом городе.

Сидели они прямо на земле, разделенные лишь пеплом и торчащей из него фляжкой. Или – соединенные ими, это как кому захочется, подумалось вору. Нет смысла тянуть дальше.

– Кто ты такой?

– Река.

– Эльхаран? А ты не должен быть побольше, помокрее и пахнуть илом? И не назвала ли она тебя как-то иначе?

Улыбка ясновидца скрылась в тенях.

– Некогда, прежде чем к нам прибыли чужаки, река текла в сотнях миль отсюда. Устье ее находилось далеко на юге от этого места. Она давала жизнь большой равнине, ежегодно разливалась, затопляя тысячи миль, принося плодородный ил, одаривая людей урожаями и надеждами на лучшее завтра. Ты удивишься, что она дождалась почитателей? Что те приносили ей жертвы? В лучшие годы из благодарности, в худшие – чтобы усмирить гнев. В месте у ее устья, где пересекались торговые пути всего мира, выстроили сто храмов, которые никогда не пустовали.

– Твои?

– Нет. Того, кем я тогда был. Говорили обо мне тогда: Йаверд’осомэ – Добрая Река. А потом пришли они. Нежеланные. Принесли собственную Силу, собственные законы и собственное видение мира. Однако, когда вспыхнула война, я к ней не присоединился. Не хотел класть жизнь собственного народа на алтарь чужого тщеславия. И меня ранили. Подло, в месте, где я не мог защититься. Безумная богиня взгромоздила горы, чтобы защитить отступление своей армии, а меня отрезали от Источника. Буквально. Я умирал, метался по всей равнине, разливаясь болотистыми прудами и высыхая под лучами безжалостного солнца. На протяжении одного дня я понял, что сила моя – лишь мираж. Было меня шестеро, когда из умирающего города, полного испуганных людей, я отправился на юг в поисках реки. Добрался сюда один. Остальные не смогли.

– Авендери. Ты – авендери бога, у которого даже нет имени. И нет почитателей.