Восвояси

Мырзаш разгребал сугробы руками, доставал окоченевшие тела и складывал их штабелем на сани. Некоторые трупы были полностью голые. Другие раздеты до нижнего белья. И лишь единицы оставались одетыми в какие-то лохмотья. Видимо охранники побрезговали снять эти одеяния.

Едва склонившись над очередным сугробом, Мырзашу показалось, что он услышал детский плач. Он даже отпрянул.

– Этот сон меня и на яву уже преследует, – раздраженно выкрикнул и выматерился мужчина. – Из-за осколка в голове мне всюду дети мерещатся.

Но это был далеко не сон. Перевернув на спину исхудалое тело мертвеца, Мырзаш с ужасом обнаружил в крест на крест сцепленных руках старика едва шевелящегося ребенка.

– О, биссмилях! – невольно громко выкрикнул казах…

* * *

Нагруженные поленницей трупов сани Мырзаш спешно отвез на противоположный берег замерзшей реки. Гнал вола чуть ли не галопом. Остановился у подножья высокого и широкого холма. Наверху располагалось аульное кладбище, а внизу хоронили неизвестных. Здесь земля была песчаной. Даже в лютые морозы можно было легко выкопать яму. Но мертвецов с железнодорожных путей было так много, что их погребали в одной общей могиле.

Быстро освободив сани, Мырзаш выпряг и отпустил вола.

– Не заблудишься. Сам найдешь дорогу в хлев, – напутствовал он животное.

Уже полностью рассвело. Метель наконец утихла. Сквозь поредевшие облака показались солнце и кусочки голубого неба. Мужчина с оглядкой поспешил в сторону родной мазанки. В запазухе овечьего полушубка он прятал утреннюю находку.

Мырзаш ввалился в дом и с порога потребовал у жены водки:

– Дамежан, неси скорей арак.

– Сильно продрог? – по своему поняла его супруга. – Так у меня что получше имеется. Горячий чай и свежие лепешки.

– Да не мне, – загадочно произнес муж, спешно закрывая за собой дверь и со скрипом задвигая тяжелую щеколду. – Ребенку надо.

Женщина с открытым ртом застыла посреди комнаты.

Мырзаш распахнул овечий полушубок и осторожно положил на нары найденыша.

– Ойбай! – испуганно воскликнула супруга. – Откуда это?

– Среди мертвых нашел.

– О, биссмимлях!

– Насквозь промерзший. И безсознания. Его срочно надо алкоголем растереть.

Вот уже час семейная парочка возилась с маленьким тельцем. Мырзаш осторожно разжал кулачки ребенка и извлек из каждого по одной изогнутой оловянной лошадке.

– Надо же, дитя, а какая сила в руках, – удивленно пробормотал себе под нос мужчина, осматривая погнутое олово. – А может игрушки сами покорежились, от мороза.

На растирание ушла поллитровка «Пшеничной». Свадебный подарок хранился в доме уже почти пять лет.

В завершении обильно обмазали мальчика курдючным жиром и запеленали в простынь. Уложили ближе к печке, накрыв парой одеял.

– И что теперь? – спросила Дамежан.

– Незнаю.

– Надо сообщить председателю.

– Ни в коем случае! – в знак протеста Мырзаш даже вскочил с нар. – А вдруг он скажет, типа верни туда, где нашел, положи обратно на место.

– Не дай бог! – едва слышно произнесла супруга и задумчиво добавила: – Придется отвезти в детдом.

– И как ты это себе представляешь? На чем? Который день уже буран. Дороги занесло. Да и куда? Ты хоть знаешь, где этот дом для сирот находиться? Если в Кандыагаше, то нам в одну сторону полсотни километров ехать. Если в Актюбинске, то сто километров в другую сторону переться. Да и кто меня на работе подменит? Мужики то все на фронте.

Супруги даже обговорили вариант, выдать найденыша за собственного ребенка. Но это было не реально. Мальчику наверняка уже исполнилось три-четыре года. Народ будет выспрашивать, почему и где все это время дите скрывали? Да и внешне он не был похож на казаха.

– Еще подумают, что я тебе изменяю, – ужаснулась Дамежан и прикрыла обеими ладонями лицо.

– Оставим ребенка себе, – порешил глава семьи. – Скажем, что его нам подкинули. На пороге нашли. А там поди разбери, чей он. Уж точно не сын врагов народа. Они же не могли из закрытого вагона к нам добраться? Может даже русский или украинец.

– Так у мальчика обрезание, – напомнила Дамежан.

– Ну и ладно. Пусть будет татарином или евреем…

Спустя две недели полумертвый найденыш заговорил.

– Нохчо, нохчо, – в бредовом состоянии без умолку повторял мальчик.

– Наверное пацана так в семье звали, – порешил Мырзаш. – Нохчо, так Нохчо. Будешь, Нохченок, мне сыном…

* * *

В Восток пришла весна. Не подумайте, что здесь ошибка и не удивляйтесь, что написано с большой буквы. Востоком называлось отделение совхоза “Пролетарский”. В вихрях революции и начала строительства социализма с наименованиями особо не заморачивались: аул находился к востоку от главной усадьбы совхоза – поселка Аккемир – значит и быть ему Востоком. Названия других отделений совхоза сложились еще до коллективизации: Левоневское, Шевченко, Золотонош и Жарык.

Яркое апрельское солнце успело освободить казахстанскую равнину от снежного покрова, пробуждая своим теплым дыханием затаившуюся в земле жизнь. Лишь только между саманными мазанками аула, то там, то здесь, еще виднелись серые остатки зимних сугробов.