Восвояси

С ним под ручку поспешала блондинка в белом миди платье. Несмотря на безветрие какая-то сила постоянно задирала ей подол. Женщина кокетливо пыталась его придержать.

Ей вслед, пыхтя своей табачной трубкой, ковылял маленького роста генералиссимус.

Своим танцем в смешанном стиле из фанка и паппинга нарушал строй светлокожий юноша с африканской прической. Над колонной то и дело взвивалась его ладонь в белой усыпанной стразами перчатке.

Ему пытался подтанцовывать явно пьяный мужчина. Левой рукой, на которой отсутствовали два пальца, он делал вид, что дирижирует невидимым оркестром.

Его пытался урезонить круглолицый тип, меченный на полулысой голове красным родимым пятном по виду напоминающий кляксу…

В хвосте колонны двигался огромный дуб. У деревянного исполина вместо густых ветвей топорщились цепи из огромных чугунных колец. Крону дерева украшал сияющий на солнце цинковый гроб.

Жаворонок вновь сильно испугался и хотел было закричать. Но он не смог выдавить из себя и звука. Из открытого клюва, не совсем прозрачной дымкой, преломляя поток света, исходило лишь раскаленное дыхание.

Птичка попыталась собрать во рту достаточное количество слюны, чтобы смочить пересохшую гортань. Когда-то у нее это получилось, и она человеческим голосом хрипло произнесла:

– Слишком много знаменитостей в одном месте. Плохая примета. Быть хаосу и беде.

– Тезка, а тебе то, чего бояться? – с грузинским акцентом, медленным темпом, удлиняя гласные и опуская согласные звуки, спросил генералиссимус. – Увидеть собственную или смерть близкого тебе человека – это только к долголетию и радостной жизни…

– Ёся, – позвал из ниоткуда чей-то голос и невидимая рука погладила чуб конопатого мальчишки. – Передай всем, что нас покинул золотых души и сердца человек…

Я встрепенулся и осмотрелся: никого не было рядом. Меня окружали только переполненные книжные шкафы. Получается, что это был всего лишь сон. На самом деле никакой я не жаворонок и давно уже не мальчик, а зрелый московский журналист, задремавший за письменным столом штутгартского архива землячества немцев из России…

Скромные похороны золотого человека

На ярком голубом небе медленно плыла одинокая тучка, размазывая серую кляксу своей тени по глинистой поверхности бескрайней степи. Им обоим не за что было зацепиться: ни тучке в пустом поднебесье, ни ее тени на выжженной летним солнцем земле.

Даже наоборот. К потерянному облаку привязался гордо паривший над ним беркут. Скорее всего от скуки царь птиц вцепился своим зорким взглядом в одиноко летящего спутника.

Орел упустил момент, когда под ними сплошную желтоватую равнину вдруг разорвала зеленая витиеватая трещина.

Это была низина русла, берущей в этом краю свое начало, реки Илек. Живительная влага из многочисленных родников текла по естественному руслу с отвесными берегами, меняя свою ширину от пары метров в верхнем до ста пятидесяти метров в среднем течении. То там, то здесь высвечивались белоснежные известняковые кручи. А вот песчаные обрывы, наоборот, практически сливались с остатками жухлой травы бескрайних пастбищ.

Казахстанскому Илеку предстояло преодолеть более шестисот километров сквозь невысокие каменные гряды Мугоджарского массива, оставляя на своем пути пойму, изобилующую многочисленными протоками и озерами, прежде чем он, как самый крупный приток, сольется с великим Уралом.

К середине лета палящее солнце до последней травинки выжгло степь. А долина реки Илек продолжала зеленеть оазисом жизни: готовая утолить жажду, подарить прохладу и накормить как людей, так и их многочисленные караваны верблюдов, табуны лошадей, стада коров и отары овец.

У истока реки, на крутой извилине, напротив длинных и порой высоких белых известняковых склонов раскинулось село Аккемер. Его название легко объяснимо.

В старину, пригнавшие на это место из степи свой скот на водопой кочевники, глядя из-под ладони на череду круч, до боли в глазах сияющие на солнце своей белизной, восхищенно твердили:

– А? кемер! – что в переводе с тюркского означает – белый пояс…

* * *

Вот уже которые сутки подряд стояли безветрие и невыносимая жара. Спозаранку, не успев еще толком проснуться, босоногие сельские ребятишки убегали на речку. Благо, там сплошь и рядом из-под земли бьют ледяной воды родники.

Обычная для этих мест и этого времени года погода задолго до полудня загнала жаждущих тени и прохлады немногочисленных сельчан в самые укромные уголки жилищ. Были и такие, кто прятался от жары в глубоких погребах.

Придавленный зноем Аккемер обезлюдел и сейчас напоминал знакомое нам по вестерн фильмам заброшенное и опустевшее поселение. По улицам действительно гоняли сухие кусты перекати поле.