Восвояси

Мальчик был младшим из банды братьев Исиных. Молодчикам видимо доставляло удовольствие не просто грабить односельчан, но при этом еще и унижать их. Именно поэтому они отправляли к избранным жертвам маленького и худенького почти что еще ребенка. Взрослые мужчины поселка должны были ему беспрекословно подчиняться. Тех сельчан, кто все же осмелился противоречить пацану, братья Исины избивали за “издевательство” над ребенком.

– Эй, ты, однорукий, – писклявым голосом обратился мальчонок к пожилому Эрвину и, стараясь подражать взрослым, сплюнул на землю. – Чтоб завтра был со своим комбайном на Востоке. Нам там пшеницу надо скосить.

В этот момент гнев и обида окрасила лицо хозяина дома в кроваво-красный цвет. Казалось, что все мускулы мужского тела сейчас вспучились, до предела натянув кожу. Вены на шее и висках вздулись. Но Эрвин промолчал. Того требовала Каролин, то и дело скрытно одергивая за руку супруга.

– Короче, ты меня понял, – уверенно и нагло произнес тот же писклявый голос и мальчуган не преминул опять сплюнуть. – Чтоб как штык завтра там был.

Этой ночью Эрвин не мог заснуть. Хотел, пытался, но не получалось. Жуткие мысли постоянно лезли в голову. Мужчина поминутно ворочался с боку на бок.

– Исины уже и своих, казахов, начали грабить, – размышлял он. – При этом чужими руками. Меня ж в селе оставшиеся люди возненавидят.

В конце концов Эрвин не выдержал, вскочил и выбежал во двор. Круторогий месяц освещал ему путь.

Хозяин дома крадучись, часто озираясь, приблизился к своему любимцу. В лунном свете его зеленый комбайн блестел как громадный изумруд.

Быстро оглядевшись по сторонам и убедившись, что вокруг – никого нет, Эрвин достал из кармана складной нож.

– Будут мне еще тут всякие сопляки указывать, – его губы мелко дрожали. – Не на того напоролись. Командуйте другими и в другом месте.

Однорукий зубами открыл единственное длинное лезвие самодельного ножа и с яростью глубоко воткнул его острие в шину переднего колеса. Резиновая камера тут же, со свистом, стала испускать воздух. Эрвин вытащил нож и метнулся к заднему колесу. Все повторилось.

Вот уже которую минуту, более и более впадая в ажиотаж, пожилой мужчина как безумец кружился вокруг комбайна, протыкая и пытаясь вспороть шины всех четырех колес.

Когда-то он остановился и сквозь слезы с пеной на губах злорадно произнес:

– Так не доставайся же ты никому! Я тебя собрал я тебя и зничтожу.

Затем, тем же ножом он стал резать ремни. Как же дорого они ему обошлись! За приводной ремень отдал двадцать кур. Годовалым теленком пришлось заплатить за клиновый, приводной и вариаторный ремни. Весь труд пошел насмарку. Все расходы коту под хвост.

– Накосьте выкусьте! – не выпуская из единственной руки складной нож, Эрвин умудрился скрутить фигу в направлении центра поселка.

Напоследок мужчина стал засыпать песок в заполненный до краев топливный бак. С каждой жменю песка, горючее выливалось через горловину. Комбайн буквально истекал соляркой.

К утру Эрвин свершил все задуманное. Успокоился и почему-то даже повеселел. Вернувшись в спальню их дома, с порога выкрикнул:

– Мать, собирайся. Мы сваливаем в Германию.

– Тс-с! – цыкнула на него Каролина, протирая спросонья глаза. – Молчи, попридержи язык за зубами. Соседи могут услышать. Ты в своем уме? Ты же еще вчера клялся, что твоя нога не ступит на немецкую землю.

– Weib[24], не смей перечить мужу. Сказал собирайся – значит надо. И так будет. Баста! Давай, быстро! Бери документы да самое необходимое.

– А как же скотина, огород? Урожай не собран. А самое главное хлебоуборка. Как же твой комбайн? Ведь ты больше года над ним, как дитем малым трясся. Сколько денег на технику угробил.

– Комбайн в хлам! Металлолом. Я его собрал, я его и сгубил. Поломал и испортил все что можно было. А хозяйство? Так уже сегодня все это у нас Исины отберут. Так что, бежать нам надо. У детей в городе перекантуемся.

Каролина понимающе кивнула и стала спешно собирать чемоданы.

– Вот дети у нас молодцы. Как в воду глядели. За спиной у настырного отца нам заграничные паспорта оформили…

* * *

Утро понедельника изначально оказалось тревожным. Еще в окно своей спальни Дамежан заметила, как низкие белые тучи сплошь затянули небо.

– Совсем некстати во время жатвы, – сидя на кровати, хозяйка дома умоляюще подняла руки к потолку. – Пожалуйста, будь милостив!

Подоив корову и выгнав в стадо коз и овец, Дамежан задержалась возле калитки своего двора. Высокого задрав голову она рассматривала небо, невольно крутясь как юла вокруг своей оси. Светлые облака сейчас напоминали пенистые морские волны, которые наяву казашка никогда еще не видела. Разве что только по телевизору. Своей темной бездной они даже на экране обычно вызывали в женской душе страх и трепет. В небесных же волнах было меньше угрозы. Сквозь облака просвечивалась воздушная высь и необозримое пространство. Это успокаивает и даже воодушевляет.

В какой-то момент Дамежан опустила голову и ее взгляд случайно наткнулся на подворье соседей. Комбайн Эрвина стоял на том же месте, что и в субботу днем.