Вот брат твой!..

Яшка с любопытством разглядывал женщину. Ничего такого, женщина как женщина, а ведь надо — медведя кормила! Вроде как мать, недаром мужики так стараются: и усадили на лучшее место, и в тарелку накладывают, и рюмку наливают.

Сквозь завесу времени расплывчато и смутно проступило видение: он, Яшка, лежащий на низкой кровати, а рядом — женщина, такая же, как эта, полногрудая, кормящая кого-то, кто сопит и чавкает.

Видение всплыло и пропало, оставив в душе у Яшки чувство несогласия с тем, что произошло час назад на лесной опушке. Вот брат твой, одной грудью вскормлены, сказал отец. Как же так — одной? Ведь его и того медвежонка кормила не эта женщина, другая. А эту, да и «брата» тоже, он первый раз увидел сегодня. При чем же тогда — одной грудью?..

Но здесь Яшке пришлось отвлечься от своих мыслей, потому что отец постучал ладонью по столу. Ну, мужики, сказал он, первое дело сделано, не грех и рюмочку опрокинуть по такому поводу. И ты, Яша, пригуби, сегодня можно.

Все дружно выпили, и только Яшка замешкался. Никогда раньше не пил и даже не представлял, какая она на вкус, эта водка. А выпив, чуть не задохнулся, но перемог себя под взглядами охотников и стал не спеша закусывать. И вскоре почувствовал, как приятно закружило голову и появилось желание говорить, сделать что-то такое, что могло бы удивить всех, заставить восхищаться Яшкой.

Но это легкое опьянение быстро прошло, и Яшка потянулся было к графину, чтобы налить еще, однако отец так строго посмотрел на него, что он отдернул руку. Пришлось дожидаться, когда опять нальют всем, но вторая рюмка уже не доставила Яшке никакого удовольствия. После нее не было той легкости, того куража, которые так понравились вначале, и Яшка перевернул свою рюмку вверх донышком, чтобы больше не наливали, вызвав этим одобрение отца.

А за столом тем временем наступила полная непринужденность. От души поев и выпив, охотники задымили махоркой, и один из них, всегда благоволивший Яшке, сказал:

— Ну вот, Маркел Игнатьич, нашего полку, как говорится, прибыло. Покупляй сыну хорошее ружье, хватит ему с бердашкой-то таскаться.

— Ты, Фрол, поперед лошади-то не забегай. А то ты не знаешь, когда хорошее-то ружье надо, — ответил Маркел.

— Как не знать! Дак одно другому не помеха. Лучше загодя обставиться, чем потом. А в сельпе знаешь какие ружья!

Яшка слушал разговор с загоревшимися глазами. Он давным-давно мечтал о настоящем ружье и думал, что слова Фрола встретят у отца соответствующий отклик, но отцовский ответ удивил Яшку. Поперед какой лошади забегает Фрол? И что означают отцовские слова: а то ты не знаешь, когда ружье надо? Когда? Чего-то недоговаривают оба, темнят.

А Маркел, посматривающий на Яшку и, должно быть, отгадавший его настроение, сказал:

— В ружье разве дело, Фрол? Да я, можа, Яше свое отдам. А? Мое-то, поди, не хуже сельповских. Сам Фрунзе подарил, Михайла Васильич, когда мы Колчака громили. Меткому стрелку Маркелу Игнатьичу, сказал. А?

За столом довольно загудели, а Яшка весь зашелся от радости. Смотри-ка, отец-то какой! Видать, держал думку насчет ружья, потому и ответил Фролу: забегаешь.

Насидевшись досыта, охотники разошлись, женщины стали убирать со стола, а Маркел, подсев к Яшке, спросил, доволен ли он сегодняшним. Яшке хотелось сказать, что нет, чему радоваться, когда он хочет стать медвежатником, а ему говорят, что медведь, мол, брат, но, помня разговор о ружье, не стал сердить отца. И побаивался, и хитрил, решив до поры до времени во всем соглашаться с ним, чтобы раньше срока не расстроить намеченные планы.

Вот и хорошо, что доволен, сказал Маркел. В нашем роду все с дедушкой-то братались, и все, слава богу, до старости дожили. Ни один бабай никого в лесу не тронул. Других задирали, а наших нет, потому как все одной матерью вскормлены.

Как же одной, возразил Яшка, когда многими? Глупенький, погладил его Маркел по голове. У всех у нас одна мать — женщина. А та ли, эта — какая разница. Молоко-то ее все пили — и мы, грешные, и сродственники наши лесные. Нынче-то ты побратался, а сделаем на следующий год еще одно дело — и будешь совсем наш.

Какое дело, спросил Яшка, но отец уклонился от ответа. Нельзя, сказал, говорить раньше времени, сглазишь. А камешек береги, добавил он, дотрагиваясь до цепочки на Яшкиной шее. Бирюза это. Счастье и удачу приносит.

Глава 4 Усыновление

До следующего года было как до неба, но после всенародного обещания отца подарить ружье Яшка уже не торопил события. Рассуждал просто: ладно, так и быть, подождем, посмотрим, какого еще рожна хочет отец. А подарит ружье — тут мы и скажем, что думаем.