Вот и я, Люба!

Необходимости и на самом деле не было, потому как последний раз за два прошедших года Толька возжелал залезть на БЕЛАЗ за две недели до того, как я его застала в гараже позади шклявой соски.

-Любка, ты меня совсем не слушаешь что-ли, — выдергивает меня голос свекрови. — Ты давай мне морды не корчи. Толичке помощь нужна. Собственно говоря мне плевать, где ты была и с кем терлась своим причинным местом. Как говорится, лоханка не лужа…Толяше твоё это место, не медом мазанное, даром не нужно. Ты давай думай, как мужу помочь. Мы же тебе когда-то давно помогли, грех твой прикрыли, в семью свою тебя приняли.

Ой, лучше бы Анна Васильевна не произносила эти слова, потому как, вспоминая её радушный приём в их семью, в молодости я слезами умывалась, а сейчас просто вздрагиваю.

На фоне радушия моей свекрови "не так смотришь, не то говоришь, не так ешь, не то готовишь, руки твои дырявые, башка тупая, сама — корова, ребятишки — бараны", приём оказанный мне и моим детям семьей Степана Григорьевича — это настоящее счастье.

— Дорогая моя, называть нас с дедом можешь как тебе угодно, но сразу подскажу, что ко мне вся семья обращается Сима, а к Грише — Аркадьич. Так нас все демократично называют. Мы твоим детям это уже объяснили. Всех устроило, — провожая меня в дом, вводит в курс дела Сима.

Пока Степа помогает мне раздеться и разуться я наблюдаю за картиной общесемейного единения.

Вижу, как мои три грации вместе с Маришкой и еще какой-то дюймовочкой неопределенного возраста с шутками и прибаутками накрывают на стол.

От увиденного у меня складывается впечатление, что люди, находящиеся в данный момент в доме, не сегодня познакомились, а знаю друг друга всю жизнь.

— Сима! Ой, мамуль, привет, — окликает бабушку моя Анечка и подбегает к нам, меня целует. — Сима, а куда мне положить музыкальные инструменты и костюмы, которые я привезла для театральной постановки?

Сима обнимает Аннушку, и они уходят. Степан бережно берет меня за руку, приобнимает за плечи и заводит в гостиную.

— Так, Любаша, в принципе ты уже всех знаешь, кроме двух человек. С ними я тебя сейчас и познакомлю, — говорит мужчина и подводит к своему практически двойнику. — Любушка, прошу любить и жаловать моего братца-кролика по имени Тимофей.

Передо мной на самом стоит практически полная копия Степы, только немного меньшего размера и в очках.

Вспоминая слова Степана, что у брата его была родовая травма, с которой долго пришлось бороться всей семьей, понимаю их некоторую разницу в фактуре.

Тимофей очень доброжелательно со мной здоровается и обнимает брата своего.

— Тимка, а где мой Верунчик? Ты куда, злодей, Веру мою подевал? А вот вижу, конечно же, она среди молодёжи затесалась. Вера, Веруня, Верунчик, дуй сюда, я тебя с Любовью моей познакомлю! — громко произносит Степан, и я вижу как в нашу сторону от стола начинает движение улыбающаяся женщина-дюймовочка.