Вот и я, Люба!

— Приветствую, Степан Григорьевич! Неприятно удивлена, увидев, на какую бабищу-коровень ты меня променял? И где ты только умудрился эту гардемариншу найти? — голосом с разбитными интонациями тихо и язвительно шелестит Жанна. — Хотя, в принципе, мне понятно, какой поп, такой и приход.

— Добрый вечер, Жанна! Не могу тебе ответить так же, воспитание не позволяет. Однако, искренне рад за тебя. Надеюсь с полковником у тебя все сложится, конечно, если ты капризы свои выключишь, а мозг включишь. Удачи и счастья тебе, милая.

Сделав пару шагов в сторону Любаши, от увиденной картины, как моя Даная щебечет с тремя офицерами, у меня от ревности крышу сносит. Подходя к весёлой компании, так и хочется рявкнуть: "Кто позволил?"

— Здравие желаем, товарищ генерал! — слышу дружное и бодрое приветствие троицы "мертвецов", солирует среди которых мой закадычный друг — полковник Николай Игнатьев.

— А мы тут королеву твою от самцов свободных решили охранять, чтобы они глазами своими похотливыми прекрасную девушку не мусолили, — сначала тихим шепотом только для меня произносит Колька, затем уже громче для всех. — Любовь Петровна, очень приятно было с Вами познакомиться. Я уже доложил вышестоящему начальству о сути нашего разговора. Выступил с предложением о встрече в менее официальной обстановке. Да, Степан Григорьевич?

В ответ только успеваю кивнуть, потому что друг мой тут же начинает шептать слова поздравления и дружеское напутствие: "Вы, Степан, рот то не разевайте, а то уведут кобылку из стойла!"

Уже после торжественной части и концерта, ожидая недалеко от дамской комнаты Любашу, чтобы вместе с ней идти в банкетный зал, замечаю около окна Жанну с её полканом.

Пара меня не видит, потому бурно выясняет отношения, не стесняясь в выражениях. Полкан пеняет Жанке, что она ведёт себя как шлюха, а та в отместку вставляет ему шпильки про больное самолюбие, узколобость, одну извилину по фуражке и нереализованные возможности.

Наблюдая за этой сценой, мне вспоминается колоритная пара — капитан Крюков и его жена Анна, именно в таком контексте вечно выясняющая отношения в шикарном фильме Петра Тодоровского "Анкор, ещё анкор".

"Нет, все же есть промысел Божий. Ведь надо как все прекрасно сложилось, что Жанке приспичило меня отправить за ёлкой. А может дело было не в ёлке, а в полкане этом? — подумалось мне в этот момент. — Ой, да, какая мне уже разница. Пусть теперь полковник терпит Жанкины забобоны, если у него терпелка безразмерная. Терпения тебе, мужик!"